Большинство безвредных змей – дневные животные, многие же из подозрительных, снабженных бороздчатыми зубами, и почти все ядовитые змеи – ночные. Первые с наступлением темноты возвращаются в свое убежище, где в полном покое проводят ночь, и только много времени спустя после восхода солнца вновь появляются. Ядовитые змеи и днем довольно часто показываются, хотя в состоянии сонливого покоя, ибо их деятельность начинается только с началом сумерек.

Кто зажжет костер в таких местах, где встречаются ядовитые змеи, тот убедится, что все гадюки принадлежат к ночным животным. Привлеченные светом костра, они сползаются со всех сторон, и ловец, напрасно старавшийся днем поймать хотя бы одну обыкновенную, носатую или аспидовую гадюку, ночью может получить богатую добычу. Когда нам приходилось ночевать в африканских степях, то нас часто беспокоили рогатые гадюки, и не раз мы по целым часам караулили их со щипцами в руках, чтобы моментально схватить подползшую змею и бросить ее в костер.

Эффельдт ловил в окрестности Берлина обыкновенных, а в Штирии носатых гадюк подобным же образом. Он или разводил костер и приманивал змей огнем, или же выходил на охоту с фонарем в руке; даже в тех местах, где днем он понапрасну искал, он находил многих гадюк лежащими у своих нор. Все, кто держит ядовитых змей в неволе, уверяют, что они если и не исключительно, то обыкновенно едят только ночью, что они только в темноте становятся деятельными и выходят на охоту.

Все без исключения змеи, образ жизни которых мы знаем, питаются другими животными, и главным образом такими, которых они сами поймают и умертвят. Способы, которые они применяют для добывания насущного пропитания, очень разнообразны*.

* Крайне интересный способ охоты «изобрели» плюющиеся кобры (африканские Naja nigricollis, Hemachatus haemachatus и индонезийская Naja naja sputatrix), которые выстреливают ядом за счет сжатия височной мышцей ядовитой железы, развивая при этом давление в 1,5 атмосферы. Трахея в этот момент пережимается, чтобы при выдохе не произошло «распыление» струйки яда, что повлияло бы на точность прицела. При каждом выстреле кобра расходует около 3,7 (максимально – до 6,8) мг яда. В состоянии значительного раздражения она выпускает «пулеметную очередь» из 28 плевков, расходуя, таким образом, более 130 мг яда. Яд выплевывается всего лишь за четверть секунды, причем само выбрасывание совершается через 0,07 секунды после того, как змея начинает открывать рот.

Это известно каждому, кто держит в неволе в большом количестве разнообразных змей. Большинство их подстерегают добычу, проходящую вблизи их местопребывания, затем неожиданно бросаются на нее и наносят смертельный укус или схватывают и проглатывают, немедленно или предварительно задушив свою жертву.

Относительно способа охоты ядовитых змей у нас недостает наблюдений. Это объясняется тем, что эти змеи большей частью деятельны только ночью, а мы их изучаем в большинстве случаев днем в состоянии покоя, а не во время их энергичной деятельности. Поэтому неповоротливость их в сравнении с подвижностью неядовитых, большей частью дневных змей кажется нам больше, чем какова она в действительности.

Этим мы вовсе не хотим сказать, что ядовитая змея может поспорить в быстроте и ловкости с безвредными змеями. Ядовитая змея не нуждается в избытке силы настолько, насколько неядовитая. Ее оружие столь страшно, что достаточно ей только прикоснуться к своей жертве и сделать ей своими ядовитыми зубами ранку в один миллиметр глубины, и жертва в ее власти.

Безвредная же змея хотя и подстерегает добычу, подобно ядовитой, но все же охотится чаще и правильнее, чем какая-либо ядовитая змея. Если она удачно поймает невнимательную добычу, то ей приходится еще напрягать силы, чтобы удержать ее; в этом ей помогают внимательность, вытянутое строение, ее более значительная, в сравнении с ядовитой, длина тела и, следовательно, большая подвижность и гибкость.

Если за разнообразными змеями ухаживать надлежащим образом, обеспечивая им, прежде всего, необходимое тепло, то они, вероятно, ведут в клетке образ жизни, немногим отличающийся от жизни на свободе. Бесполезное передвижение им не нравится; они любят больше спокойно пребывать на одном и том же месте. Некоторые из них лежат по целым часам более или менее неподвижно в песке или на песке между камнями, представляющими для них удобное убежище, а также и в воде. Другие отдыхают свернувшись, более свесившись, чем лежа, на удобных для них ветвях. Все они, пока их не потревожат, находятся, по-видимому, в благодушном настроении духа, и для них остальной мир как бы не существует.

Но вот приближается человек, раздающий пищу, и вытряхивает свою подачку в клетки пойманным змеям. При этом он руководствуется видом змей и их потребностями: в одну клетку он бросает лягушек, в другую определенное количество рыбы; в клетку, наполненную удавами и большими ядовитыми змеями, он кидает живого кролика, голубя или какое-нибудь другое теплокровное позвоночное животное. Но даже и после этого ядовитые змеи нередко не обращают по целым часам внимания на жертву.

Чаще же они надуваются характерным образом, по-видимому рассердившись на предмет, нарушивший их покой, иногда шевелят языком, поднимают грозно голову и этим приблизительно и довольствуются. Удавы, питоны и ужи, если они сколько-нибудь голодны, не теряют ни одной минуты, а начинают тотчас же преследовать добычу, попавшую в их владения. При этом одни, напрягши все свои силы, бросаются на добычу со всей возможной быстротой, другие же стараются подкрасться к ней осторожно, медленно и правильно.

Брошенная в клетку лягушка не успеет даже узнать, в каком обществе она находится, а проворный уж хватает ее уже за заднюю лапу. Она напрасно работает остальными конечностями, стараясь освободиться, на самом же деле медленно подвигается все глубже и глубже в глотку ужа, причем жалкие движения передних конечностей как бы прощаются с внешним миром. Немногим лучше приходится кролику, голубю, курице, положенным перед удавом; разница только в том, что их удав сначала удушает нижеописанным способом.

Животное, брошенное ядовитой змее, также погибает в течение ночи; впрочем, часто замечали, что змея, умертвивши жертву, не трогала ее. Видимо, в таких случаях змея была неголодна, и убивала свою жертву единственно по злобе и с досады за причиненное беспокойство.