В высшей степени излюблен рассказ, что исполинские змеи справляются с большими животными, ожидая, пока та часть тела, которую они не в состоянии проглотить, придет в гниение; к тому прибавляют, что слюна змеи быстро вызывает гнилостное разложение тела животных. Положим, может случиться, что содержащиеся в неволе змеи, постепенно приученные есть и мертвых животных, долго не притрагиваются к своей пище, когда они не голодны, и только тогда проглатывают ее, когда уже началось ее разложение.

Но подобные наблюдения не дают понятия о жизни животных на свободе. Напротив, совершенно верно, что исполинские змеи после обильной еды впадают в состояние вялости, пока продолжается большая часть пищеварения. В старинных путешествиях рассказываются сказки, как живущие на свободе исполинские змеи во время переваривания пищи остаются спокойно на месте даже тогда, когда к ним приближаются люди; утверждали даже, что люди, приняв их за упавшие древесные стволы, садились на них, и только тогда они медленно уползали.

Подобные россказни сами себя опровергают, и мне не понятно, как могли им верить в начале и даже в середине нашего столетия. Сколько бы ни съела исполинская змея, они все-таки не становится так вяла, чтобы спокойно допустить приближение человека, не делая хотя бы попытки к обороне или бегству. Наступить на нее – дело возможное, но садиться – конечно, нельзя.

На содержащихся в неволе змеях можно наблюдать, как необычайно сильно действует их пищеварение. Самое позднее через 4 дня даже крупнейшее млекопитающее из употребляемых для корма совершенно переваривается; лишь некоторые остатки волос извергаются вместе с калом, и с этой минуты змея снова обнаруживает аппетит. Но ей не вредит, если приходится голодать недели и даже месяцы*, разумеется, в тех случаях, когда неопытный воспитатель не заставлял ее уже раньше почти непрерывно поститься.

* Известен случай голодовки питона в течение 500 дней.

Относительно спаривания исполинских змей на свободе, сколько мне известно, еще не собрано никаких точных наблюдений. Что касается размножения, то известно, что одни принадлежат к живородящим пресмыкающимся, другие кладут яйца, из которых через продолжительное время вылупляются детеныши при деятельном участии матери, вообще не наблюдающемся ни у каких других пресмыкающихся.

У содержащихся в неволе змей неоднократно наблюдали, как я дальше расскажу подробнее, что мать прикрывала снесенные яйца своим телом и до некоторой степени высиживала их; поэтому вполне правдоподобно следующее сообщение двух индийцев. «В марте 1838 года, – пишет Аббот, – названные люди нашли вблизи Акиаба в Акаране под обломком скалы большую исполинскую змею женского пола, около 4 м длины, лежащую на гнезде, в котором было 48 яиц. Змея, очевидно, насиживала их; делала это она и позже, в неволе, когда ей в клетке отдали эти яйца*.

* Скручиваясь вокруг яиц, питоны таким образом нагревают кладку микросокращениями мускулатуры тела на 10-15 градусов по Цельсию выше температуры окружающей среды.

В течение всего времени она ничего не ела. По истечении 3 месяцев яйца еще не были высижены; но при исследовании одного из них я нашел вполне развитого сильного детеныша, который жил бы, если бы его не убили».

Заботится ли мать о детенышах после вылупления или предоставляет их своей участи – этого я не могу сказать. Живородящие виды, по-видимому, так же мало, как и другие пресмыкающиеся, заботятся о своем потомстве, как только оно благополучно появится на свет. Детеныши, длиной почти в метр и толщиной с большой палец, после вылупления ведут образ жизни родителей, но еще долгое время держатся вместе, одни, на земле, другие – ютясь в ветвях деревьев. Их рост идет сначала очень быстро, позже замедляется и, наконец, становится практически незаметным.

Рожденные в неволе питоны, к которым я еще возвращусь, всего быстрее росли в первые четыре года своей жизни, затем медленнее, а с 14 лет увеличение стало незаметным; поэтому следует принять, что исполинские змеи длиной 6-7 м могут быть в два раза старше.

Исполинские змеи обыкновенно убегают от человека, хотя бывают и исключения. В Бразилии почти все убеждены, что эти змеи постоянно выказывают подобающее почтение к властителю вселенной, т. е. проворно уползают при его появлении; но иногда происходит и обратное, потому что они отлично знают свою силу и раздражительнее многих других змей. Это нередко можно наблюдать на змеях в неволе, и иногда, конечно, то же может случаться и на свободе.

Когда Гейглин со своими спутниками шел по абиссинской степи в темную бурную ночь, он был принужден как можно быстрее сделать маленький обход, потому что как раз на дороге лежала змея, зашипевшая и зашумевшая при их приближении; вероятно, это была исполинская змея; в темную ночь было невозможно ее разглядеть. Шедшие позже люди нашли ее на том же месте и в таком же настроении.

Что так настроенная змея легко может иногда напасть и на человека, в этом, конечно, нельзя сомневаться после следующих сообщений добросовестных путешественников. «Один человек в Буру, живший недалеко от меня, – пишет Уоллес, – показал мне на своей ляжке рубцы, которые ему нанесла змея в непосредственной близости от его дома. Змея была достаточно сильна, чтобы схватить в пасть ляжку человека, и, вероятно, умертвила бы его и проглотила, если бы на его крик не прибежали соседи и не убили чудовище своими косарями».

Принц Мориц Нассауский, бывший бразильский штатгальтер, утверждает, что видел, как змея проглотила одну голландку, а в одном путешествии по Индии сообщается, что одного матроса ждала такая же участь, если бы его товарищи вовремя не освободили его из колец исполинской змеи. Шомбургк также рассказывает подобную историю, которую я передам ниже. Наконец, епископ Паллегуа утверждает, что одна исполинская змея заглотнула спящее дитя около кровати его матери. Я не буду отрицать последнее, как и сообщение Шомбургка, но самым решительным образом сомневаюсь во всех остальных историях и в других с подобным же содержанием.