Наиболее известный представитель рода обыкновенных удавов (Boa) удав обыкновенный (Boa constrictor). Отличительные признаки этого рода: отсутствие ямок на губных щитках; гладкие чешуйки тела, расположенные приблизительно 90 продольными рядами, и ясно отделенная от шеи, плоская, спереди притуплённая голова, покрытая чешуйками и лишь по краю рта равномерно расположенными щитками.
Обыкновенный удав принадлежит к самым красивым из всех змей вообще. Рисунок его очень изящен и приятен, хотя и состоит лишь из немногих и простых цветов. Основной цвет приятный красновато-серый; по спине пробегает широкая зубчатая продольная полоса, заключающая в себе яйцевидные, с обеих сторон выемчатые серо-желтоватые пятна; голова разрисована тремя продольными темными полосками. У молодых удавов цвета ярче, а яйцевидные пятна соединены по бокам более светлыми продольными линиями.
Длина взрослых животных достигает и даже превосходит 6 м. «Эта змея, говорит принц фон Вид, достигала прежде и даже достигает еще теперь (1825) в совершенно безлюдных местностях длины 2030 футов, а может быть, и более. Еще теперь попадаются экземпляры толщиной в человеческое бедро, которые способны поймать и задавить косулю. В Сертонге, в Бахиа и у Риако-де-Рессакве мне рассказывали об одном убитом там животном такой величины. В совершенно пустынных диких местностях еще и теперь при их расчистке и обработке находят обыкновенно исполинские экземпляры этого вида».
Шомбургк тоже утверждает, будто бы эта змея достигает длины 610 м. Но ни тот, ни другой путешественник не измеряли сами такую змею, и оба пересказывают, очевидно, лишь рассказы туземцев, в достоверности которых следует сомневаться.
При современном состоянии наших знаний рассказы прежних путешественников об удаве кажутся нам в высшей степени забавными. Именно о нем сочинялись всевозможные небылицы. Еще во времена Ласепеда верили всем преувеличениям и сказкам, исходившим от путешественников, одаренных непомерно развитым воображением.
«Если и отбросить кое-что из рассказов об удаве, особенно об его бесчувственности и оцепенении, то все же несомненно, что в различных местностях, а именно на Панамском перешейке, путешественники наталкивались среди густой травы лесов на скрытых наполовину удавов. Иногда они переступали через них во время переваривания змеями пищи или, если можно верить рассказам, даже садились на них, считая этих животных за упавшие, покрытые травою древесные стволы, и при этом змея не трогалась. Только в том случае, когда близко от нее разводили огонь и тепло настолько оживляло ее, что она начинала двигаться, путешественники замечали ее и в ужасе убегали».
Ласепед основывается при этом на рассказе патера Симона, который сообщает, что в одном лесу Венесуэлы 18 испанцев, утомившись от путешествия, хотели сесть на упавший древесный ствол и, к величайшему ужасу, заметили, что этот ствол начал ползти и превратился в удава.
Ласепед полагает, что обыкновенного удава называют священной змей (Abgottschlange) потому, что ему поклонялись древние мексиканцы. «Его ужасная сила и исполинская величина, блеск его чешуи и красота цветов внушали чувство изумления и ужаса некоторым народам, которые были еще недалеки от первобытного состояния. Но, так как все удивительное и страшное, все то, в чем можно видеть большое превосходство над другими существами, легко возбуждает в непросвещенных умах представление о сверхъестественном существе, то и древние обитатели Мексики всегда со священным ужасом взирали на удава и боготворили его. Они полагали, что такая большая и движущаяся с такой быстротой масса может быть приводима в движение лишь дыханием божества, или считали эту змею служителем небесных сил.
Вследствие этих выдающихся качеств удава они дали ему имя своего царя. К нему они обращались с молитвами, а, следовательно, он служил и предметом их особого внимания. Ни одно его движение не осталось незамеченным, ни одно из действий не было для них безразличным. С трепетом слушали они его долгое пронзительное шипение и в благочестивом заблуждении полагали, что все проявления различного расположения духа этого удивительного и божественного существа могли предвещать им их судьбу.
