Иногда она живет вместе с другими змеями, например с ужами, реже с гадюками, уживается с ними долгое время и в неволе, но лишь до тех пор, пока ей это нравится и она неголодна. «Только если к ней посадить живую мышь, – говорит Ленц, – она тотчас приходит в возбужденное состояние и шипит, но лишь отрывисто и тихо. Иначе нелегко услышать ее шипение, кроме разве тех случаев, когда ее дразнят в то время, когда она вполне бодра».

Она, как уже упомянуто, предпочитает добычу известного рода всякой другой, именно горных ящериц, но нередко нападает также на других ящериц и маленьких змей и поедает, по наблюдениям Эрбера, даже молодых гадюк, несмотря на их ядовитые зубы.

Видер, по-видимому, первый обнародовал свои наблюдения относительно того, каким способом медянка овладевает своей добычей; но позднейшим исследователям мы обязаны более подробными описаниями, лучшее из которых, по моему мнению, принадлежит Дерси. Если, так приблизительно рассказывает он, посадить несколько живых ящериц в помещение, в котором находятся медянки, то они тотчас понимают грозящую им опасность и стараются спастись, бешено бегая по всем направлениям. Все общество приходит в величайшее возбуждение, и после первого замешательства медянки тоже стараются спешно выбраться из суматохи. При этом они часто так сильно кусают кругом, что вступают в драки и иногда хватают даже собственное тело.

«За этим шумным началом следует мучительная пауза. Быстро двигая языком и подняв голову, змеи обдумывают план нападения, а оцепеневшие от ужаса ящерицы собирают с полуоткрытым ртом свои силы для отчаянной защиты. Вдруг одна из змей бросается на свою добычу, вытягивает предварительно согнутую назад и в сторону шею и, быстро скользя, хватает широко раскрытой пастью убегающую ящерицу. Бешено крутясь, обвивается она тесными кольцами вокруг тела опрокинутой на спину ящерицы, так что только голова и хвост последней выдаются из плотного клубка.

Теперь наступает тяжелая работа. Ящерица должна быть проглочена целиком, и притом головой вперед; на это уходит много времени и труда. Поэтому наша медянка не особенно торопится, облизывает свою жертву и по-кошачьи виляет хвостом. Но затем она высоко поднимается, описывает шеей вертикальную дугу и, широко раскрыв пасть, схватывает голову жертвы. Постепенно кольца змеи распускаются; голова ящерицы исчезает; медленно следует за ней тело; печально кивает еще на прощание хвост, но лишь по прошествии получаса или даже позднее ящерица проходить через широко растянутый пищевод в желудок медянки.

Не всегда все проходит так гладко; обвитая до шеи ящерица еще жива и, раскрыв пасть, готовится к отчаянной обороне. Если медянка схватит не так, как следует, то ящерица хватает ее за верхнюю или нижнюю челюсть и, судорожно сжав рот, может своими плотными и крепкими зубами целые часы держать схваченную часть своего врага. Тщетно старается змея освободиться. Оба животных, судорожно сжав челюсти, как бульдоги, вцепляются друг в друга; бешено извивается змея, стараясь оторваться от добычи, но тщетно. Наконец ящерица выпускает змею, конечно, тотчас же удирает, и змея, из ран которой подчас выступает кровь, смотрит ей вслед».

Если надо еще дополнить это живое описание, то я могу прибавить, что медянка обыкновенно образует вокруг своей жертвы три кольца и так тесно стягивает их, что они, не повреждая кожи, врезаются до костей и делают почти невозможным никакое движение тела добычи, даже биение сердца. Схватив веретеницу, которая после ящериц является самой любимой добычей медянки, она образует кольца на большем расстоянии одно от другого, но всегда так, что голова добычи направлена вперед.

Одна ручная медянка, которую держал Гюнтер, ела лишь ящериц, но никогда не ела мышей или лягушек, хотя кусала и их, как и всяких животных. После того как хозяин долгое время кормил ее ящерицами обыкновенной величины, он дал ей, чтобы испытать ее силу, необыкновенно большую и сильную ящерицу. Она тотчас схватила ее, но после долгой битвы, во время которой ящерица не раз казалась задушенной кольцами змеи, но снова вырывала из челюстей врага свою голову, схваченную уже для глотания, она переменила способ нападения и схватила ящерицу за хвост. Хвост обломался и был съеден. С тех пор змея всегда довольствовалась тем, что обламывала у ящериц хвосты и не продолжала преследование бесхвостых; если изуродованных таким образом животных сажали в ее клетку, она не обращала на них внимания.

Шлегель говорит, что находил в желудках исследованных им ужей этого вида также мышей, а Эрбер наблюдал их в то время, как они ели мышей; тем не менее мы можем принять, что, пока у них есть ящерицы и веретеницы, они питаются лишь ими*. Соответственно можно считать, что Ленц совершенно прав, называя и этого ужа вредным, так как не подлежит никакому сомнению, что ящерицы и веретеницы, которых он уничтожает, нам полезны.

* У медянок известны случаи каннибализма (поедание себе подобных).

Линк утверждает, что медянка чувствует отвращение к сырости: брошенная в воду, она, напрягая все силы, легко и проворно скользить по поверхности, но только к берегу; в клетке, если при поливке дерна на нее попадет хотя бы немного ненавистной жидкости, она настойчиво ищет сухое местечко; «питье для нее страшилище», и она старается преградить доступ внутрь тела даже влажному воздуху. Линк говорит даже, что наблюдал, как одна из его пленниц, которой не удалось достаточно быстро защитить себя от поднимавшихся испарений воды, схватила в пасть оставшееся сухим тело другой змеи, чтобы таким образом вполне закрыть доступ влажного воздуха внутрь своего тела.

Этим заявлениям решительно противоречат наблюдения других исследователей. Мартин наблюдал, что одна медянка, которую он держал и намеревался кормить лягушками и мышами, не трогала их и как будто для того, чтобы утолить голод, жадно слизывала капли воды с влажного мха или стеклянной крышки.

Дерси говорит прямо, что пойманная медянка, если поставить ей в клетку блюдце с водой, иногда пьет, причем погружает в воду переднюю часть головы и делает явственные глотательные движения. Те же наблюдения произведены недавно и другими, так что этот вопрос можно в настоящее время считать совершенно исчерпанным.

Видер первый заметил, что медянка принадлежит к числу живородящих змей, т. е. так долго вынашивает свои яйца, что тотчас после кладки детеныши разрывают оболочку яйца и выходят*.

* Медянку правильнее называть яйцеживородящим видом, так как яйца задерживаются в теле самки почти до полного развития зародышей.

Ленц в середине мая находил у крупных экземпляров яйца длиной 15 мм, толщиной 6 мм; во второй половине июня яйца достигали более 25 мм в длину и около 12 мм в ширину; затем он находил в них белых свернувшихся зародышей длиной 6 см с толстыми головами и большими черными глазами. Яйца откладываются в конце августа или начале сентября, и из них тотчас выползают детеныши длиной 15 см и толщиной с карандаш, числом от 3 до 13, которые при хорошей погоде стараются еще добыть немного пищи, а позднее прячутся в удобное убежище, чтобы укрыться здесь от суровой зимы.