Уж принадлежит к тем пресмыкающимся, которые, насколько возможно, сокращают свой зимний сон. Осенью при хорошей и теплой погоде еще в ноябре можно видеть, как он греется на солнце, весной он снова показывается в конце марта или начале апреля и сначала в течение нескольких недель согревается под теплыми лучами солнца, прежде чем начнет свою летнюю жизнь или даже свою охоту.

Тот, кто отбросит привитый нам воспитанием страх перед змеями и познакомится с ужом, безусловно, назовет его приятным и привлекательным существом. Он принадлежит к самым подвижным и проворным видам семейства; правда, он охотно вытягивается на солнце и по целым часам с удовольствием остается в этом положении, но он также много ползает, во всяком случае, гораздо больше, чем коварно подстерегающая, ленивая ядовитая змея, которая даже ночью движется в возможно малом районе.

На поросших кустами берегах спокойных вод легко можно наблюдать живость и подвижность ужа. С берега, на краю которого он только что грелся на солнце, он бесшумно соскальзывает в воду, чтобы развлекаться плаванием или выкупаться. Обыкновенно он держится так близко у поверхности воды, что головка его выдается над ней, и он движется вперед, изгибаясь в стороны и постоянно двигая языком. Но иногда он плавает также в толще воды, выпуская пузыри воздуха, и вблизи твердых предметов, осязая их языком.

Испуганный, он постоянно скрывается в глубине и довольно далеко может уплыть или по дну, или около самого дна, пока не сочтет себя в безопасности, чтобы снова подняться к поверхности, или же опускается на дно и долго лежит там, так как может оставаться под водой целые часы. «Это я наблюдал, – говорит Ленц, – не только в природе, но и в комнате. У меня было 16 ужей в большой бочке, наполовину наполненной водой; на дне лежала доска, на которой они могли отдыхать; под доской был столб. Я видел, что они часто добровольно оставались полчаса под водой, или лежа на доске, или ниже, обвившись вокруг столба».

Если уж хочет проплыть большое расстояние, например, переплыть широкую реку или озеро, то он наполняет, насколько возможно, свое широкое легкое воздухом и, благодаря этому, значительно облегчает себе плавание, между тем как при нырянии он всегда предварительно выдыхает воздух. Правда, он плавает не особенно быстро, по крайней мере, не так скоро, чтобы нельзя было идти рядом с ним, но очень продолжительно и может предпринимать гораздо более долгие путешествия по воде, чем обыкновенно думают.

При благоприятных обстоятельствах можно проследить его плавание на большом расстоянии. Так, Струк заметил однажды ужа, плывшего вдоль берега, и прошел 1800 шагов рядом с ним, пока тот, наконец, нырнул и исчез.

Что он действительно переправляется через обширные водные поверхности, это определенно доказано. Шинц видел в тихую погоду ужа, который бодро плавал на середине Цюрихского озера; английские исследователи неоднократно встречали ужей в море между Уэльсом и Энглези; датский моряк Ирмингер нашел ужа даже в открытом море на расстоянии 23 км от ближайшего берега, острова Рюгена. Так как он старался взобраться на борт, то Ирмингер спустил шлюпку, поймал ужа и отослал его в Копенгаген к Эшрихту, который и определил его.

В Мекленбурге считается общеизвестным, и Струк несколько раз видел это собственными глазами, что ужи, ловящие рыбу в озере, иногда располагаются на спине плавающих уток, без сомнения, для того, чтобы таким образом одновременно наслаждаться теплом, мягкой подстилкой и отдыхом. Уткам нравятся такие всадники. В народе, на основании этого наблюдения, возникло мнение, будто бы утки спариваются с ужами, и ни один из сторонников этого поверья не согласится когда-нибудь съесть утиное яйцо.

Ползает уж по земле довольно быстро; однако на равнине его всегда можно догнать, даже без значительных усилий; напротив, по склонам он иногда скользит вниз с такой быстротой, что его можно сравнить со стрелой. В лазании он тоже достаточно ловок и иногда влезает на довольно высокие деревья.

«Увидев ужа на дереве, – говорит Ленц, – я забавлялся тем, что загонял его очень высоко на дерево. Если он не может лезть дальше, то начинает, быстро извиваясь, спускаться по ветвям или, если это возможно, переходит на ближайшее дерево и спускается по его ветвям; но если нижние ветви далеко от земли, то он не старается соскользнуть по стволу, а шлепается вниз и уползает».

Ужа называют добродушным животным, так как он лишь крайне редко пускает свои зубы в дело против человека и хорошо уживается на свободе и в неволе с другими змеями или вообще пресмыкающимися, а также и с земноводными; с последними, по крайней мере, если не голоден. Против хищных млекопитающих и птиц он, конечно, шипя, становится в оборонительную позу и пытается укусить, но если можно, то он всегда убегает от существ, кажущихся ему опасными, особенно от тех, которые его преследуют и едят*.

* Одной из форм защиты обыкновенного ужа является мнимая смерть, когда он переворачивается на спину, приоткрывает рот и высовывает язык, практически не реагируя на внешние раздражители.

Линк называет ужа таким миролюбивым, безобидным существом, «что можно почувствовать искушение приписать ту доверчивость, с которой он приближается к жилищам человека, известного рода чистой совести. Особенно человеку нечего бояться зубов ужа, он может без страха протягивать к нему руку, ловить его и, если хочет, даже носить за пазухой. У ужа нет недостатка в храбрости, чтобы защищаться, но надо прибегнуть к хитрости и схватить его неожиданно и сзади, чтобы побудить его кусаться».

По наблюдениям Дерси, уж не кусает даже тогда, когда, спрятавшись за доской или дверью, вдруг всунуть руку в его помещение. Указание Линка тем не менее справедливо; Ленц уверяет, что ужи иногда кусали его очень неожиданно. Однажды один уж добродушно позволил поймать себя и лишь около 6 минут спустя вдруг укусил, издав короткое шипение, хотя до того спокойно лежал в руке, и нанес кровавую рану длиной в сантиметр и глубиной в миллиметр, которая была как бы порезана острым ножом и, конечно, очень скоро зажила без осложнений.

Для защиты от человека уж пользуется только своими крайне вонючими испражнениями; против больших животных, хищных птиц и воронов он защищается энергичнее, очень сильно шипит при их приближении, делает выпады по направлению к ним, но лишь редко достает до врага.

«Я никогда не видел, – говорит Ленц, – чтобы он действительно нанес сильный укус такому врагу, хотя он в состоянии, если его запрут вместе с врагом, несколько дней кряду беспрерывно лежать, свернувшись клубком и надувшись, и кусаться каждый раз при его приближении. Если враг, будь то птица или млекопитающее, действительно схватит ужа, то он не защищается, а только сильно шипит, старается освободиться или обвивается вокруг врага и выпускает испражнения и вонючую жидкость».