На вынашивание яиц в теле матери, по-видимому, влияет погода, так как свежеотложенные яйца можно находить в различные времена года, первые в конце июля, последние в августе и сентябре. В неволе у ужей кладка может затягиваться до того, что детеныши образуются уже в теле матери и выползают немедленно или скоро после того, как яйца появятся на свет. Молодые самки кладут 15-20, старые 25-36 яиц*.

* Объем кладки обыкновенного ужа редко превышает 30 яиц, однако известна кладка из 105 яиц; встречаются еще и коллективные кладки, когда в одно место откладывают яйца несколько самок. В этом случае их количество может достигать 1200 яиц. Если же кладки разных самок не разделяются, то образуются массовые, или коммунальные, кладки. В подобных кладках обыкновенного ужа находили до 3000 яиц.

По форме и величине яйца похожи на яйца домашних голубей, но отличаются, как и все яйца пресмыкающихся, своей мягкой, гибкой, содержащей мало извести скорлупой, а внутри – незначительным количеством белка, который образует лишь тонкий слой вокруг желтка. На воздухе они постепенно засыхают и гибнут, в воде они тоже пропадают; и то и другое влияет на размножение этого вида змей, которое было бы чрезвычайно сильным, если бы развивались все зародыши.

Обыкновенно самка выбирает с большим искусством удобные места: кучи навоза, листьев, коры из дубильных ям, опилок, рыхлой земли, влажный мох и т. п. – места, которые подвергаются нагреванию и, тем не менее, долго сохраняют умеренную влажность. Здесь она отыскивает углубление, помещает над ним заднепроходное отверстие, загибает вверх хвост и выпускает в углубление яйца.

При кладке одно яйцо непосредственно следует за другим и связано с предыдущим студенистой массой, так что вся кладка имеет вид четок. Дозревание их заканчивается через три недели после кладки; совершенно развитый детеныш проделывает себе отверстие в скорлупе и начинает затем вести такую же жизнь, как и родители, если только рано наступивший холод не заставит его искать защиты от непогоды, т. е. заползать в отверстие, служащее убежищем во время зимы.

При выходе из яиц молодые ужи бывают длиной около 15 см; зубы у них уже есть, и, следовательно, они достаточно подготовлены для самостоятельной жизни. Если погода мешает им охотиться и добывать пищу, то жир, отложившийся в их теле еще в яйце, и их прирожденная живучесть защищают их до следующей весны от голодной смерти. Мать после кладки не заботится более о потомстве.

В неволе ужа держать легко, так как он тот час принимается за еду. Даже только что пойманный обыкновенный уж, если к нему посадить живую лягушку, не оставит ее без внимания и не позволит ей прыгать перед ним взад и вперед, а если голоден, то начинает охоту, схватывает и съедает ее; если же, кроме того, позаботиться также о воде для питья и купания и надлежащим образом устроить помещение, то он очень хорошо чувствует себя в клетке.

Сначала он докучливым образом пользуется своим оборонительным средством и опорожняет свои вонючие железы чаще, чем это может нравиться; но понемногу он отучается от такой невежливости и с течением времени может стать действительно ручным. Стерки пишет мне, что держал несколько ужей, которые так мало стремились к свободе, что он мог выносить их и по целым часам оставлять в траве, предоставляя самим себе, причем они не пытались бежать. Я сам студентом держал несколько ужей, которые следовали за мной по всей комнате, когда я держал перед ними пищу.

Так как уж кусает лишь в редких случаях, то его можно беззаботно поручать попечению детей, любящих животных, и он всегда доставляет им большое удовольствие. Мне известны случаи, когда ужи, которых особенно не холили и не лелеяли, выдерживались в неволе три года и более.

О врагах ужа мне незачем распространяться после того, что уже сказано, но, тем не менее, я хочу еще раз просить для них пощады. За самого ужа я не стану вступаться, так как считаю его скорее вредным, чем полезным животным, не говоря уж об истреблении рыбы, которое может действительно стать ощутимым там, где существуют рыбоводные пруды, он питается, как мы слышали, только животными, которые бесспорно приносят нам пользу, истребляя вредных улиток и насекомых.

Тем не менее, и я, подобно Линку, предлагаю «не только любителю природы, но и каждому стороннику разумного воспитания рядом с комнатными птицами и тому подобным дать место около себя и пресмыкающимся, а прежде всего ужу». Я согласен с упомянутым любителем змей, что это решительно способствует развитию народа и ослабляет суеверие, так как все заблуждения, очевидно, уходят, когда людям дается возможность наглядно убедиться в безвредности животного.