Очковая змея распространена по всей Индии, южной части Китая, Бирме, Сиаму, Малаккскому полуострову, большим Зондским островам за исключением Сулавеси, Андаманским островам и Цейлону, а на западе по Афганистану, северо-восточным частям Персии и южным областям Туркмении до Каспийского моря. На Гималаях она встречается до высоты 2 500 м.

Подобно большинству остальных змей, она, по-видимому, не связана с определенной местностью, напротив, поселяется везде, где находит удобное убежище и достаточно пищи. Любимое жилище ее составляют покинутые холмики термитов, развалины, кучи камней и дерева, дырявые глиняные стены и тому подобные кучи хлама, заключающие в себе дыры и скрытые промежутки, служащие очковой змее убежищем.

Теннент указывает, что на Цейлоне она, наряду с так называемым большеглазым полозом (Ptyas mucosus), представляет единственных змей, не избегающих соседства человеческих жилищ. Ее привлекают сюда сточные рвы, а может быть, и добыча, которую она рассчитывает здесь достать, именно крысы, мыши и маленькие цыплята. Нередко и наводнение заставляет ее отыскивать вышележащие части страны, не заливаемые водой, а вместе с тем и построенные там хижины.

Пока ее не тревожат, она обыкновенно лениво и вяло лежит перед входом в свое жилище, а при появлении человека, как правило, торопливо прячется и только доведенная до крайности бросается на нападающего. Если она не раздражена, например, если она отправляется на охоту, она ползет по земле извиваясь, с едва поднятой головой и не расширенной шеей; если же она раздражена или хотя бы испугана, она тотчас принимает свойственное этому роду положение, приготовляясь к нападению.

Хотя она дневная змея, но избегает жары и вообще жгучих лучей солнца и начинает охоту лишь в поздние послеобеденные часы и часто продолжает еще ползать поздно ночью, а потому некоторые авторы однозначно считают ее ночным животным.

Все наблюдатели называют ее движения медленными, однако она более ловка, чем думают: она не только умеет плавать, но до известной степени и лазать. Одна кобра, которая упала в крепостной ров и не могла взобраться по крутым стенам его, легко и свободно плавала в течение нескольких часов, держа голову и шейный щит над водой; другие даже отправлялись добровольно в море.

Когда «Веллингтон», правительственное судно, служащее для надзора за рыбной ловлей, стоял на якоре в бухте Кудремеле на расстоянии около четверти мили от берега, однажды, приблизительно за час до заката солнца, с него заметили очковую змею. Она плыла прямо на судно и, когда приблизилась на 12 м, матросы стали бросать в нее кусками дерева и другими предметами и заставили ее повернуть к берегу. На следующее утро на берегу нашли след животного там, где оно вышло из воды, и проследили его до близлежащих джунглей. Позднее нашли и убили на том же судне одну кобру, которая могла попасть на него лишь по якорной цепи; это доказывает, что она может и хорошо лазать.

Теннент слышал, что одну очковую змею нашли на верхушке кокосовой пальмы; «ее привлек, как говорили, пальмовый сок, который сочился в это время»; в действительности же она, наверное, взобралась на пальму, чтобы охотиться за птицами или грабить гнезда. На крышах домов их замечают нередко.

Пища кобры состоит исключительно из мелких животных и, кажется, преимущественно из пресмыкающихся и земноводных, по крайней мере, Теннент указывает в качестве добычи, которую она преследует, ящериц, лягушек и жаб, Фэйрер, кроме того, еще рыб и насекомых. Что она должна быть опасной для молодых кур, мышеи и крыс, это достаточно выясняется уже из приведенных мной данных первого из вышеназванных исследователей; что она грабит также птичьи гнезда и в особенности отыскивает в курятниках и голубятниках яйца домашних птиц, упоминает Фэйрер.

Другими змеями она мало интересуется и, по-видимому, не преследует их, Она много пьет, но может также долгое время без вреда терпеть жажду, по наблюдениям над содержащимися в неволе кобрами, в течение нескольких недель и даже месяцев.

Относительно размножения кобры Фэйрер говорит, что она кладет до 18 продолговатых белых яиц с мягкой скорлупой, которые по величине равны яйцам домашнего голубя. Финсон увеличивает это число до 12-20.

Индийцы рассказывают об очковой змее то же, что древние говорят о родственной ей египетской кобре: что самец и самка обнаруживают известную взаимную привязанность, что там, где поймаешь одну кобру, по большей части скоро после того замечаешь и другую и т. п., одним словом, что у очковых змей существует брачная жизнь, и что оба пола решительно держатся вместе.

Теннент замечает, что он два раза имел случай сделать наблюдения, которые, по-видимому, подтверждают этот рассказ. Одна взрослая кобра была убита в купальне правительственного дома в Коломбо, и «ее товарищ» был найден на следующий день на том же месте; точно так же, когда в крепостной ров падала кобра, то в то же утро ее «товарища» находили в соседнем рве. Происходило ли это именно в период спаривания и, следовательно, объясняется весьма естественным образом, об этом Теннент не говорит ничего, и потому мы не знаем, насколько это может считаться делом случая. Относительно детенышей сингалезцы утверждают, будто бы они становятся ядовитыми не раньше 13-го дня, когда происходит первая линька.