По данным, сообщенным одним образованным индийцем, которые обнародовал Фэйрер, в Бенгалии есть четыре различных класса людей, которые ловят змей и дают представления с ними. Первый из них, несравненно более опытный, чем остальные, – класс «малье», низкая каста индийцев, которые живут ловлей и продажей змей, но никогда не занимаются фиглярством, волшебством и лечением. Малье бедные жалкие люди, осужденные на бродячую жизнь; но они не занимаются воровством и вообще не возбуждают никаких подозрений.

В северо-западной части Бенгалии их заменяют «модарис», из которых некоторые приходят иногда и в Калькутту. Найендралала Митра, упомянутый индиец, никогда не имел случая ближе наблюдать их и потому ничего не знает о них, но замечает, что их, вероятно, часто смешивают с «бедияхс», цыганами Бенгалии. Последние – фигляры, вожаки медведей и обезьян, продавцы трав и амулетов, знаменитые знахари, которые лечат от ломоты, паралича и других недугов, мастера в «волшебстве и колдовстве», цирюльники и хирурги, а также заклинатели змей; вообще они занимаются всем, чем угодно, пока не придут в столкновение с полицией. Они вовсе не славятся, как заклинатели змей. От малье они отличаются в том отношении, что заставляют работать вместе с собой и своих жен, чего никогда не бывает у тех.

Настоящие заклинатели змей «саниис», называемые в Бенгалии «тубри-валлахс», которые, вероятно, тоже родом из северо-западной Бенгалии и отличаются желтой одеждой и большим тюрбаном; они носят известную дудку, с помощью которой они будто бы овладевают змеями и выманивают их из нор. Чтобы очистить дом от змей, они, понятно, уносят несколько штук с собой в складках своей широкой одежды, а в то же время показывают некоторых находящихся на свободе, или и вовсе не показывают их. В качестве бродяг они по дороге берут, что подвернется под руку, но, тем не менее, их нельзя назвать профессиональными ворами. Они бродят по всей стране, и их можно одинаково встречать и в северо-западной, и в южной Индии.

Уже самые древние санскритские книги рассказывают о них; поэтому, вероятно, что их искусство восходит до самой глубокой древности. Дудка их должна считаться характерной особенностью, так как ее не бывает ни у малье, ни у модарис или бедияхс.

Очковая змея потому служит любимицей всех этих людей, что, благодаря своей позе при защите и нападении, более поражает зрителей, чем всякая другая ядовитая змея, а благодаря их многочисленности, заклинатель змей никогда не терпит в них недостатка. Кроме них иногда можно видеть в руках заклинателей королевскую кобру (Ophiophagus hannah), которая обнаруживает те же особенности и еще большую свирепость, чем очковая змея. У тех, которых постоянно употребляют для представлений, почти всегда вырывают ядовитые зубы и, кроме того, вырезают и складку, в которой они лежат и где развиваются новые, заменяющие их.

Тем не менее, надо признать, что заклинатели змей очень хорошо умеют обращаться и с такими ядовитыми змеями, которые вполне обладают еще своим смертоносным оружием. Ловкость, которую они обнаруживают, когда берут с земли голой рукой ползущую в густой траве ядовитую змею и избегают при этом поранения, и уверенность, с какой они потом обращаются со змеями, в высокой степени достойны удивления. Заклинатели змей хорошо знают, какой опасности они подвергаются, они знают не хуже других, что нет ни одного средства против действия яда змей, которое можно было бы считать надежным, хотя они сами же и указывают такие средства, и продают их. Кроме ядовитых змей они всегда показывают и неядовитых, причем всегда играют на дудке.

Ловлей и дрессировкой очковой змеи занимаются, кроме фокусников, и брамины. Как сообщает Джонсон, ловцы исследуют в удобных местностях все углубления в земле и начинают копать, если земля при выходе сглажена, благодаря вползанию и выползанию змеи, так как знают, что если в норе живут животные, снабженные ногами, то это место бывает обыкновенно неровным. Отыскав змею, они начинают осторожно разрывать нору, пока не натолкнутся на ее обитательницу, стараются схватить ее левой рукой за хвост, правой – выше за тело и как можно быстрее протягивают ее сквозь руку, пока не схватят ее за затылок указательным и большим пальцами.

Джонсон уверяет, что видел, как змей ловили таким образом и на открытом месте. Впрочем, ловцы никогда не ходят на охоту за змеями поодиночке и всегда носят при себе необходимые орудия и средства, чтобы иметь возможность принять меры в случае укуса.

Так, один из них несет обыкновенно жаровню с угольями, служащую для того, чтобы поддерживать в раскаленном состоянии маленький железный инструмент величиной с обыкновенный зубец вилки, имеющий форму змеиного зуба, которым он, если кто-нибудь будет укушен, выжигает пораненное место, выдавив и высосав предварительно кровь, а также перевязав раненую часть. Другие ограничиваются тем, что прикладывают к ране так называемый «змеиный камень», о котором я буду подробнее говорить ниже. Внутрь принимают настой безоарового спирта на дикой конопле или табаке, называемый гонгеа, по словам Джонсона, часто с хорошими результатами.