Рейне рассказывает, что ловцы змей употребляют иногда маленькую дудку, чтобы выманивать очковую змею из ее убежища, и утверждает, что сам видел это. «Один заклинатель змей явился в 1854 году в мое бунгало и просил позволения показать мне пляску своих змей. Так как я не раз видел уже этот фокус, то я возразил ему, что готов подарить ему рупию, если он согласится сопровождать меня в джунгли и поймает там очковую змею, жилище которой было мне известно. Он согласился. Я пересчитал его ручных змей, поставил к ним сторожа с поручением смотреть за ними до моего возвращения, осмотрел затем самого фокусника и убедился, что он не имел при себе змеи.

Когда мы пришли на место, он заиграл на маленьком духовом инструменте, и через некоторое время большая очковая змея действительно показалась перед холмиком термитов, где, как я знал, она жила. При виде человека она попыталась скрыться, но он схватил ее за хвост, стал непрерывно кругообразно махать ей вокруг себя и, таким образом, донес ее до нашего бунгало. Здесь он заставил ее плясать, но прежде чем овладеть ею, был укушен в ногу выше колена».

Последние слова еще раз подтверждают рассказ Дэви; они доказывают, что собственно нет никакой надобности в дрессировке очковой змеи для того, чтобы заставить ее выполнять так называемую пляску. Тем не менее, я приведу рассказ Кэмпфера о том, как надо поступать, чтобы отбить у змей охоту кусаться.

«Один брамин занимался, кроме поучения верующих, также дрессировкой змей, чтобы по окончании обучения продавать их. У него их было 22 штуки, в таком же числе глиняных сосудов, которые были достаточно велики, чтобы позволить змеям делать необходимые движения, и могли закрываться крышками. Когда погода была не слишком жаркой, он выпускал одну змею за другой из заключения и обучал их более короткое или более продолжительное время, смотря по успехам, достигнутым ими в своем искусстве. Как скоро змея выползала из сосуда и хотела обратиться в бегство, учитель поворачивал ее голову к себе с помощью нескольких ударов прутиком, и в то мгновение, когда она хотела укусить его, подставлял ей сосуд, принимая им, как щитом, укусы. Скоро змея убеждалась, что ярость ее ни к чему не ведет, и отступала. Эта борьба между человеком и змеей продолжалась в течение четверти часа или даже получаса, и все это время змея следила за всеми движениями сосуда, который держали перед ней, расширив капюшон и выставив ядовитые зубы для укуса.

Таким образом, она постепенно приучалась подниматься, как только перед ней появлялся сосуд. Позднее учитель вместо сосуда держал перед змеей руку, но она не смела броситься на нее, думая, что опять укусит глину. Фигляр сопровождал движения пением, чтобы увеличить обман. Несмотря на всю ловкость и осторожность, он мог, однако, быть поранен и потому давал змее предварительно кусать сукно и таким образом освободиться от яда».

Напротив, Ричарде настоятельно указывает на то, что нужно лишь знание характера змеи и соответствующие ловкие движения руки, чтобы, по-видимому, подчинить кобру, не лишенную ядовитых зубов, воле того, кто ее показывает; он рассказывает даже об одном европейце, которому доставляло удовольствие проделывать подобные фокусы.

На основании всего этого кажется, что рассказ Кэмпфера основан лишь на том, что он слышал, а не на собственных наблюдениях. Может быть, и рассказ Дэви, по-видимому, говорит в пользу того, что настоящие кобры легче обучаются, чем другие ядовитые змеи; но я считаю очень сомнительным, чтобы дрессировка могла приносить пользу.

В Индии рассказывают удивительные истории. «Слыхали ли вы, – пишет Скиннер Тенненту, – когда-нибудь о ручных очковых змеях, которых поймали и приучили к дому, которым позволяют по желанию входить и выходить, как остальным обитателям дома? Один зажиточный человек, живущий в области Негомбо и постоянно имеющий у себя в доме значительные суммы денег, держит в качестве хранителя своих сокровищ вместо собак кобру. Но это вовсе не единственный случай такого рода. Я слышал об одном таком случае всего несколько дней тому назад и притом от человека, безусловно, заслуживающего доверия. Змеи ползают по всему дому на страх ворам, но никогда не пытаются вредить законным обитателям дома».

Можно ли верить таким рассказам? Я сомневаюсь в этом, хотя они, по-видимому, подтверждают древние рассказы; я отношусь к ним с тем большим недоверием, что происхождение их кажется мне легко объяснимым. Зажиточный и образованный человек, который умеет надлежащим образом судить о невежественном народе, пускает в ход такую сказку, чтобы обезопасить себя от неприятных посещений, пожалуй, показывает иногда и несколько очковых змей, чтобы придать своей выдумке печать правдивости. Таково зернышко истины, заключающееся во всем этом рассказе.