Мало змей, у которых окраска настолько изменчива, как у гадюки; тем не менее, можно считать, что основной цвет самца серебристо-серый, светло-пепельно-серый, зеленоватый, светло-желтый, светло-бурый и т. д. Но как ни различен основной цвет, темная зубчатая продольная полоса заметно выделяется и только у очень темных самок и у совершенно черной разновидности становится мало заметной или вовсе незаметной. Эта полоса, «каинов знак» европейских ядовитых змей, как ее назвал Линк, пробегает зигзагами вдоль всей спины от затылка до конца хвоста и сопровождается с каждой стороны продольным рядом темных пятен.

Не только ширина, но и форма отдельных составляющих ее пятен очень различна. Нормально она слагается из ряда косвенно и поперечно расположенных ромбических или прямоугольных четырехугольников, или же полоса распадается на отдельные пятна, вытянутые в поперечном направлении или округлые; боковые пятна, которые обыкновенно чередуются с более крупными, тоже могут распадаться на более мелкие крапины. Цвет полосы соответствует, по Штрауху, основному цвету, так что у гадюк светлого желтовато-бурого или почти песочного цвета полосы и пятна светлого каштаново-бурого цвета, у окрашенных более темным цветом – бурого в различных степенях и, наконец, у темных или каштаново-бурых – совершенно черного.

Кроме этой зигзагообразной полосы следует обратить внимание на рисунок головы. Две продольных полоски, окруженные неправильными пятнами и черточками, украшают середину темени и иногда сближаются здесь до соприкосновения, начинаются на глазном щитке, пробегают отсюда к середине темени, соединяются иногда пятном того же цвета и затем расходятся, образуя сзади явственный треугольник, вершина которого направлена вперед, и как бы обхватывая первый ромб спинного рисунка.

Нижняя сторона у гадюки по большей части темно-серого или даже черного цвета, но каждый щиток обыкновенно покрыт многочисленными желтоватыми отдельными или сливающимися пятнами самой различной формы. Гадюки очень светлого цвета сверху имеют и на нижней стороне более светлую окраску до буровато-желтой, на отдельных щитках разбросаны мелкие пятна черноватого цвета. Конец хвоста всегда более светлого желто-белого, лимонно-желтого или оранжево- желтого цвета; верхнегубные щитки тоже светлые, обыкновенно белые, но всегда с темной каймой.

Большие круглые огненные глаза благодаря выдающимся надглазным щиткам, под которыми они лежат, производят впечатление коварства и злобы и действительно помогают отличить гадюку, особенно если не забывать, что ни у какой другой змеи зрачок не имеет вида косой продольной щели, направленной спереди и сверху вниз и назад. При ярком солнечном свете эта щель стягивается в едва заметную линию, а в темноте сильно расширяется. Цвет радужной оболочки обыкновенно яркий огненно-красный, у темных самок светлый красновато-бурый.

Из разновидностей гадюки темную, которую в Германии называют «адской змеей» («Hollennatter»), долгое время считали особым видом (Vipera prester). Однако более внимательным наблюдателям скоро бросилось в глаза, что почти все «адские змеи» были самки, а когда наконец достали беременных «адских змей» и убедились, что их детеныши ничем не отличались от детенышей обыкновенной гадюки, то не было никаких сомнений, что мы имеем здесь дело с разновидностью.

Область распространения обыкновенной гадюки не только больше, чем у какой-либо другой змеи, водящейся в Европе, но и обширнее, чем у всякой наземной змеи вообще: она простирается, по Штрауху, от Португалии на восток до острова Сахалин, в Скандинавии переходит за Полярный круг, на юге достигает, с одной стороны, средней Испании, с другой – северной границы Персии.

Хотя на этом огромном пространстве то тут, то там ее нет, но всегда только на очень ограниченных местах. Вообще же она живет во всяких местностях, как бы различны они ни были: в лесах и в пустынях, на горах, лугах, полях, болотах и даже в степях*.

* Некоторые популяции обыкновенной гадюки на юге ареала сейчас относят к другому виду (гадюка Никольского).

Первые условия ее довольства – это удобные уголки, куда бы она могла заползать, достаточная пища и солнечный свет; в остальном она, по-видимому, не предъявляет особых требований к той местности, в которой поселяется. Каменистые отлогости и скалы, поросшие кустарником, пустырь, чаща лиственного или хвойного леса, в котором есть прогалины, доступные солнцу, особенно же болотистые местности или степи дают ей все необходимое для жизни.

На таких местах она встречается иногда в ужасающем количестве: в одном лесу Люнебургского герцогства во время сенокоса в течение трех дней и на очень небольшой площади было убито штук тридцать гадюк. Некоторые пустынные местности в северной Германии пользуются дурной славой из-за множества этих ядовитых змей. Вблизи Берлина есть отдельные участки леса, куда по милости гадюк женщины, косящие траву, приходят не иначе, как в высоких сапогах.

В чистом высокоствольном лесу она не встречается, но не избегает большого леса, если почва покрыта травой, также переселяется мало-помалу в местности, где долго не появлялась, если почва изменяется таким образом, что она может найти тут убежище и добычу; при обратных же обстоятельствах снова уходит.

«В Тюрингенском Лесу, – рассказывает Ленц, – увеличение числа гадюк сначала было вызвано тем, что там, где рубили деревья для нового посева, почву взрывали большими глыбами, под которыми сейчас же разводились ящерицы и мыши, а позднее и гадюки. Теперь при правильном лесном хозяйстве подобные вещи совершенно прекратились; на вырубленных участках сажают молоденькие деревца, взятые из питомников, ямы уничтожают, а вследствие этого число гадюк сильно уменьшилось».

Наоборот, Бетхер уверяет, что на горах около Фрейберга в Саксонии, где прежде гадюка попадалась нередко, но и нечасто, он в течение трех лет, от 1862 до 1866 года, не видал ни одной, несмотря на ежедневные охоты за жуками в течение лучшего времени года и на то, что он с особенным вниманием выискивал змей (ужей было поймано много). Он не мог даже достать ни одного экземпляра гадюки для Фрейбергского музея, который тогда создавался. Теперь эти змеи опять появились: в течение 1885–1890 года было поймано несколько штук и доставлено Бетхеру.