В декабре 1857 года мне принесли совершенно взрослую крысу, которая попалась в капкан за заднюю ногу. Животное было чрезвычайно живое, и всеми средствами старалось освободиться. Тогда я вынул из клетки носатую гадюку-самца, положил ее на пол и принес крысу ближе к ней. Змея тотчас же приняла угрожающий вид и укусила крысу при первом ее движении. Тогда я посадил змею назад в ее помещение, а крысу выпустил в кухню. Сначала она хотела спрятаться, но скоро добровольно вышла наружу, стала жадно искать чего-то вокруг, и, казалось, совсем потеряла страх к людям. Я налил ей немного воды, которую она выпила с жадностью. Но через несколько минут стала беспокоиться, ощетинилась, потом съежилась и на некоторое время оставалась спокойной, затем снова вытянулась, перекувырнулась и издохла с продолжительным визгом; со времени укуса не прошло и четверти часа.

Относительно действия укуса на других пресмыкающихся и земноводных я получил следующие сведения. На обыкновенных и водяных ужей, медянок и эскулаповых полозов укусы не производят никакого действия; у всех ящериц, наоборот, за укусом почти в ту же минуту следовали паралич и скорая смерть. Не то с жабами, которые несколько дней бывают больны, но затем снова поправляются и принимают пищу. У тритонов, после укуса снова посаженных в воду, выказывается только одно явление, это то, что они глотают воздух через каждые две минуты, тогда как обыкновенно это случается в промежуток времени 8-10 минут; но если их держать в сыром мху, то они умирают через несколько минут. То же самое можно сказать и об укушенных саламандрах, которые покрываются перед смертью белой пеной. Отравленные животные тотчас же после смерти коченеют.

Что касается действия укусов на человека, то я в состоянии привести только один случай, который, к сожалению, испытала на себе моя жена. Я предоставляю ей самой рассказать об этом происшествии.

«Во время отсутствия мужа я заботилась о кормлении пойманных пресмыкающихся и земноводных и чистке их клеток. Чтобы снабдить носатых гадюк свежей водой, я поставила три клетки на стол, открыла одну из них и длинными щипцами поставила сосуд с водой опасным животным. В это время раздался звонок, и я пошла отворить дверь, но в своей поспешности забыла затворить клетку со змеями. Когда я снова вошла в комнату, то с ужасом увидела, что одна из носатых гадюк наполовину выползла из клетки.

Страшно испуганная, я не знала, что делать и не догадалась впихнуть опасное животное назад в клетку с помощью щипцов, но необдуманно схватила его рукой и бросила в клетку. Это было делом одной минуты; но как ни быстро я это проделала, все же гадюка злобно поднялась и укусила меня в левую руку, в то время как я хотела запереть клетку. Я так испугалась внезапного нападения змеи, что некоторое время смотрела на свою рану совершенно растерянно. Но рана не представляла ничего замечательного, казалась совсем маленькой царапиной, как от иголки, и совсем не болела, так что я успокоилась и сочла ее неопасной.

Но это продолжалось недолго; я почувствовала головокружение и мне сделалось так нехорошо, что я вынуждена была сесть; в то же время почувствовала сильное колотье в укушенном месте и только тогда заметила, что оно начало зеленеть, а маленькая царапина в середине пятна стала укорачиваться. Так как боль делалась все сильнее и сильнее, то я, наконец, увидела, что мне осталось только одно – применить одно из сильных средств, употребляемых при укусе ядовитой змеи, а именно вырезать, высосать или выжечь рану.

Я схватила щипцами утюг, который как раз стоял на огне, и смело прижала его к ране. На укушенном месте образовался большой темный пузырь, а вокруг раны показалось много меньших красноватых пузырей. Напряжение кожи сделалось скоро невыносимым, поэтому я разрезала пузырь. Оттуда пошла грязная, черноватая жидкость, которую я выдавила, сколько смогла, несмотря на сильную боль. После этого тщательно перевязала рану, и через восемь дней она совершенно зажила к моей большой радости».

Из сообщений Эргарда видно, что не все случаи проходят так благополучно. «Греческим виноградарям, работающим обыкновенно босиком, особенно детям, носатая гадюка нередко приносит вред. Ее яд действует гораздо сильнее, чем яд итальянской асписовой гадюки, так что в жаркое время года ее укус можно считать смертельным для детского или вообще слабого организма. К счастью, она очень ленива. Так как она никогда не нападает первая, а кусает только в том случае, если на нее случайно наступят, то ее можно было бы считать безвредной, если бы не истинно греческая небрежность, которая слишком велика в отношении этой змеи, несмотря на внушаемый ею страх.

Для примера приведу случай с одним пастухом, которого несколько лет назад носатая гадюка укусила в щеку, вследствие чего у него образовалось дикое мясо, распространившееся на язык и твердое небо до небных дуг. Ежегодно в те дни месяца, когда пастух был укушен, это место распухало, и его соотечественники считали болезнь проказой. Хотя он сам отлично знал причину болезни, но был настолько неосторожен, что его вторично укусила змея, вследствие чего он едва не умер».