Известный Маньяро-Хозе-Махадо, страдавший уже долгое время проказой, решился, после четырехлетнего пребывания в лечебнице столицы, испытать последнее средство излечения от страшной болезни. В некоторых местностях Бразилии народная молва приписывает укусу ядовитых змей свойство излечивать от проказы. Узнав, что в городе находится живой страшный гремучник, Махадо выразил твердое намерение дать себя укусить этому животному. Напрасно близкие и доктора старались удержать его от этого. Устав от своей тяжелой жизни, он оставался глух ко всем увещаниям.
В сопровождении многих людей, в том числе и некоторых докторов, он отправился в указанный дом и составил торжественный нотариальный акт, в котором заявлял, что решился на этот важный шаг после зрелого размышления и только по собственному побуждению, так что всю опасность и ответственность в случае неуспеха берет на себя. Акт был подписан им и еще несколькими свидетелями.
Махадо был человек среднего роста лет пятидесяти. Все его тело было покрыто сухими болячками, которые характеризуют проказу, лицо изуродовано, и на всех сочленениях образовались наросты, с которых кожа легко лупилась. Его отвращение к жизни достигло высшей степени, так что по исполнении вышеупомянутой формальности, он без колебания всунул руку в клетку страшного гремучника. Но животное, как бы охваченное отвращением, боязливо отступило. Больной дотронулся до змеи, но она и тогда направила только жало против его вздувшейся руки и решилась укусить его у основания мизинца после долгих поддразниваний и давления с его стороны.
Махадо не почувствовал укуса, пока присутствующие не сообщили ему о нем. Это случилось в 11 часов 50 минут дня. Когда он вытащил руку из клетки, около укушенного места была заметна только небольшая опухоль; 5 минут спустя в руке появилось ощущение холода, она быстро стала пухнуть и через четверть часа приняла страшные размеры. В 12 часов 28 минут опухоль уже распространилась по всей руке до плеча. Судорожные подергивания лица и всего тела доказывали усиливающееся действие яда.
В двадцать минут второго стали заметны необыкновенная чувствительность и дрожание всего тела; через 16 минут помутилось сознание; больной с трудом шевелил губами, появилась сонливость и сжатие глотки. В 2 часа 5 минут глотание стало затруднительным, а разговор неясным. Больной жаловался на ощущение невыразимого страха, и на груди показался обильный пот; еще через полчаса беспокойство достигло высшей степени. В то же время появилась дурнота и кровотечение носом, которое повторилось в 3 часа 4 минуты. Боли в руке усилились до такой степени, что больной невольно застонал. В 3 часа 35 минут по всей коже распространился желчный оттенок, и из одной из болячек, под рукой, стала сочиться кровь.
Больной выпил без затруднения немного воды с вином. Но скоро глотание и дыхание опять затруднились, боли в руке стали почти невыносимыми, и желтый цвет кожи стал темнеть, особенно на укушенной руке. Пульс, который в 2 часа составлял 98 ударов, достиг 104 ударов в минуту. Во всем теле был сильный жар и стала обильно течь слюна; в 5 часов 30 минут началось значительное выделение мочи, а в 7 часов появилась непреодолимая сонливость.
Больной непрерывно стонал. Через некоторое время он вдруг проснулся и стал жаловаться на сильную боль в груди и сужение горла, так что ему невозможно было ничего проглотить; после того наступило опять обильное мочеиспускание и кровотечение из носа. Когда больной, наконец, достиг такого состояния, что, как он сам, так и присутствующие доктора пришли к убеждению, что болезнь будет иметь смертельный исход, была сделана, с согласия Махадо, еще одна попытка предотвратить катастрофу.
В 10 часов вечера он принял три ложки отвара гуако и час спустя еще одну ложку того же средства. В полночь больной заснул, а через полчаса он опять проснулся и, объятый невыразимым страхом, громко закричал и требовал священника. Остальная часть ночи прошла очень беспокойно. Около 9 часов утра больной впал в глубокое уныние, выделявшаяся моча была кровяная, и судорожные подергивания возобновились на подбородке и в ногах. В 10 часов 30 минут, следовательно, менее чем через сутки после отравления он, наконец, умер, несмотря на всевозможные попытки спасти его; между прочим, ему дано было несколько унций ящеричного жира. Труп вскоре страшно распух и стал быстро портиться.
«Если, – говорит Шомбургк, – своевременная, быстрая помощь и может предотвратить смертельный исход от укуса змеи, то раненый все-таки в продолжение всей жизни чувствует вредные его последствия и умирает от них через несколько лет. Рана раскрывается почти ежегодно, и в укушенном месте чувствуется сильная боль при всякой перемене погоды.
Кроме общих средств: вырезания и высасывания раны, так же как и употребление вовнутрь свежего сока сахарного тростника, который, по словам индейцев, служит верным средством и против отравления стрелами, каждое племя имеет еще собственные лекарства, большинство которых мы должны отнести к воображаемым. Так, у некоторых племен ни сам раненый, ни его дети, ни родители, ни братья и сестры, живущие с ним, не должны в первое время после укуса пить воду, купаться и даже вообще подходить к воде; это дозволено только его жене. Жажду он в это время может утолять только жидкой, но непременно теплой тыквенной кашей, в голод – поджаренными плодами пизанга. Если раненый после укуса пил сок сахарного тростника, то он должен впоследствии избегать всего сладкого.
Некоторые племена считают, что нашли в женском молоке верное противоядие, и употребляют его одновременно с мягчительными припарками из хлеба кассавы; другие лечат выжатым соком стебельков и корней растений Draconium dubium. Довольно сильно распространено тоже против укушения змей употребление отвара Byrsonima crassifolia и Moureila и, кроме вышеупомянутой ароидеи, принадлежащей к тому же семейству Quebitea guianensis. Однако целебное действие всех этих средств почти всегда обусловлено телосложением раненого, так что женщины и слабые мужчины весьма редко выздоравливают».
Чуди, впрочем, не сомневается, что лесные индейцы, которые так часто подвергаются опасности быть укушенными змеями, имеют очень действенное средство против змеиного яда; но средство это нам пока еще незнакомо. «Известно, – говорит он, – что индейцы Колумбии и Перу обладают чудесным и почти верным средством против укуса известного вида змей; это вьющееся растение Vejuco de huaco (Mikania huaco)».
