«Не подлежит сомнению, – продолжает Руфц, – что она кусается, если к ней подойдут слишком близко; но чтобы она бросилась на человека издали или преследовала убегающего от нее – не случается никогда, или, по крайней мере, очень редко, иначе на островах, на которых она водится, невозможно было бы жить человеку. В 1843 году я собирал через священников и местные власти сведения относительно смертных случаев, причиненных этой змеей, и узнал, что в каждой общине острова от ее укусов умирает от одного до трех человек.

Число укушенных, но оставшихся в живых, конечно, в 10 раз больше, а так как, даже при самых благоприятных случаях, последствием укуса бывает продолжительная болезнь, а часто и онемение членов, то вред этой змеи для населения очень высок. Бывают особенно плохие годы, так например 1843, в котором укусы были смертоноснее, чем обыкновенно. Начальник округа Венанкурт сообщил мне, что меньше чем за семь месяцев в его округе от укусов змей умерло 18 человек. Клервиль тоже уведомляет нас, что в 1843 году умерли почти все, кто был укушен змеями.

Между тем опустошения, произведенные крысами, именно в этом году действительно были ужасны, из чего мы, к сожалению, видим, что ожидаемая от этих змей помощь против крыс очень незначительна.

«Во время уборки сахарного тростника негров постоянно ставят на работу рядами, мужчин и женщин попеременно. Голос надсмотрщика раздается время от времени, напоминая каждому, чтобы он остерегался змей. Заметив змею, весь ряд, при жалобном крике женщин, обращается в бегство. Самый храбрый негр выступает вперед и убивает чудовище, которое вследствие поднятого шума или осталось лежать на месте, или же только немного подалось назад».

Кусая, мартиникский ботропс страшно разевает пасть, быстро бросается вперед и, укусив, опять также быстро свертывается и готовится к новому нападению. Если он очень разозлится, то кусает несколько раз. Руфц утверждает, что видел, как ботропс, кусая собак, обвивался вокруг своей жертвы.

Последствия укуса ужасны: быстрое опухание укушенного места, которое скоро синеет и воспаляется, рвота, судороги, боль в сердце, непобедимая сонливость и смерть через несколько часов или дней. В самом благоприятном случае всевозможные страдания, продолжающиеся годами: головокружение, боль в груди, параличи, нарывы и т.п. Бесчисленное множество средств употребляются против этих укусов и большая часть их взята из растительного царства. Одно время возлагали большие надежды на гуако и поэтому перевозили его в огромном количестве из Новой Гренады, Венесуэлы и Тринидада в Мартинику, где и разводили его. Дальнейшие опыты доказали, что это средство вовсе не действенно и пришлось от него отказаться.

«Грустно подумать, – говорит граф Герц, – что до сих пор не могут найти верного средства против укусов змей, и что каждый раненый ищет помощи только у старых. Мне рассказали случай, когда молодой европеец, укушенный змеей в двух местах, для каждой раны пригласил по негру и все же умер после тяжелых страданий. Однажды пришла кому-то счастливая мысль переселить в Мартинику африканского секретаря змееяда, но тамошние жители перестреляли всех этих птиц для забавы».

Граф Герц сожалеет, что против размножения мартиникского ботропса не принимают серьезных мер, а Ленц советует для этой цели поселить на острове млекопитающих, уничтожающих змей, как то: хорьков, барсуков и ежей, тем более что они уничтожали бы и крыс, чем уменьшили бы количество главной пищи змей. Оба правы, хотя следует заметить, что местные жители тоже стараются воспрепятствовать размножению змей.

«Мой приятель Гайо, – говорит Руфц, – убивает ежегодно, на каждом сахарном поле три-четыре змеи, а другой приятель, Дюшатель, в одну неделю убил 23 штуки». По словам Гюйона, который вел подробный счет убитых змей около форта Бурбон и окружающих его местностей, их за 4 года (1818–1821) достигало до 370 штук; с 1822 по 1825 год убили 2 026 молодых и старых змей, следовательно, за 8 лет убито 2 396 штук, хотя область эта очень мала.

Приблизительно в то же время в управление Данцелота была назначена награда за каждую голову мартиникского ботропса, а Вианес, который выплачивал эту премию в окрестностях форта Ройал, сообщил мне, что только в окрестностях этой крепости каждую четверть года ему доставляли 70 змей. По сообщению Лалаурета, на плантациях, принадлежащих даче Пекуль, в один год было убито 600 штук, а в следующий год 300 штук мартиникского ботропса.

Руфц уверяет, что эта змея в неволе не принимает никакой пищи и все-таки выдерживает по нескольку месяцев. Я знаю из достоверных источников, что в Европе их держали в неволе в продолжение нескольких лет. У содержателя ботанического сада в С. Пьере, Барилье, граф Герц видел четырех красивых змей этой породы в проволочной клетке и присутствовал даже при поимке двух змей: одного чрезвычайно злобного самца в 2 м и самки в 1,6 м длины.

Мартиникский ботропс (Bothrops lanceolatus) достигает 2 м длины и толщины мужской руки. Его окраска весьма различна даже у детенышей одной кладки. Основной, более или менее ярко-желтовато-бурый цвет переходит в бурый, серо-бурый и черный; рисунок состоит из черной полосы, пробегающей от глаз к затылку и двух рядов неправильных, более светлых, иногда тигровых поперечных пятен вдоль спины. Черная полоса иногда отсутствует. У некоторых особей бока окрашены в великолепный красный цвет.

От других видов этого рода она отличается острыми краями уздечки, выложенными сверху тремя парами больших гладких щитков, семью верхнегубными щитками, и 29 рядами чешуи и совершенно не пятнистой нижней частью туловища. Кроме Малых Антильских островов мартиникский ботропс населяет еще и часть Панамского перешейка.