Обыкновенная бурозубка (Sorex araneus) принадлежит к наиболее известным в Германии животным.
По величине она немного меньше домашней мыши: ее длина едва достигает 11 см, из которых 4,5 см приходится на хвост. Окраска тонкого шелковистого меха колеблется между ярким красно-бурым и блестящим черным цветами; бока окрашены всегда светлее спины, нижняя часть тела серовато-белая с буроватым налетом, губы беловатые, длинные усы черные, лапы буроватые, хвост сверху темно-бурый, снизу буровато-желтый. По меняющейся окраске установили много различий, которые одними принимаются за виды, другими – за разновидности.
Бурозубка водится в Германии, Швейцарии, Англии, Франции, Италии, Венгрии и Галиции, вероятно, также и в России; она живет и в высоких, и в низких местностях; в горах, долинах, на полях, в садах, по соседству с деревнями и даже в самых деревнях и обыкновенно держится поблизости от воды. Зимой заходит в дома или по крайней мере в сараи и амбары. В Германии – это самый обыкновенный вид.
Бурозубка особенно любит ютиться в подземных норах и потому охотно забирается в кротовые ходы или в покинутые мышиные норы, если не удается отыскать естественных щелей и расселин в скалах. В мягкой почве она сама своим хоботом и слабыми передними лапами выкапывает ходы, которые прокладывает обыкновенно очень поверхностно под землей*.
* Несмотря на название, землеройки не делают собственных нор в почве, предпочитая занимать чужие. Могут прокладывать ходы в рыхлой лесной подстилке, гнезда делают, как правило, на поверхности земли.
Как и большинство видов этого семейства, бурозубка вполне ночное животное, которое днем очень неохотно оставляет свое подземное помещение. Она никогда не выходит во время полуденного жара, так как солнечные лучи вызывают в ней, по-видимому, в высшей степени тягостные ощущения; по крайней мере, некоторые наблюдатели допускают, что многие землеройки, которых находили мертвыми по дорогам и канавам, были жертвами солнечных лучей; яркий свет ослеплял их, так что они не могли найти входа в свою нору и погибали от этого.
Бурозубка постоянно в работе: она вечно вертит во все стороны своим хоботом, отыскивая пищу, и если найдет добычу, которую в силах одолеть, то не выпустит уже от себя; она ест даже своих собственных детенышей или мертвых собратьев.
«Я часто, – говорит Ленц, – держал в ящиках землероек. Мухами, мучными и дождевыми червями и чем-нибудь подобным их никогда нельзя было накормить досыта. Я должен был каждой из них давать ежедневно по целой убитой мыши, по землеройке или же по птичке, равной с ними величины. Как ни были они малы, но ежедневно могли съедать целую мышь, оставляя от нее только кожу да кости. Таким образом мне удавалось откормить их очень жирными; но если оставить их хоть немного поголодать, то они быстро умирают.
Я пробовал также не давать им никакого другого корма, кроме хлеба, репы, груш, конопли, мака, репного и канареечного семени; но они скорее умирали с голоду, чем дотрагивались до этой пищи. Если им давали жирный пирог, то они ели его только из-за жира; когда же им попадалась пойманная в ловушке землеройка или мышь, они моментально набрасывались на еду. При хорошем уходе землеройка выдерживает в неволе целые месяцы».
Движения бурозубки в высшей степени проворны и ловки; она бегает по земле, прыгает довольно далеко, может взлезать по наклонным деревьям и, в случае нужды, умеет довольно сносно плавать. Голос ее состоит из резкого, тонко щебечущего, почти свистящего, но тихого звука, какой издают и все остальные виды семейства.
Между органами чувств выше всего, без сомнения, стоит обоняние. Часто случается, что пойманные живыми землеройки, которым предоставляют свободу, снова возвращаются в ловушку только потому, что их притягивает туда оставленный ими запах. Землеройка, кажется, никогда не руководится своим зрением; слух ее тоже, должно быть, довольно слаб; зато тонкий нос совершенно заменяет ей эти оба органа чувств.
