* Настоящие вампиры практически лишены хвоста и имеют глубоко вырезанную перепонку между задними ногами.

Рана была небольшая и круглая; собака жалобно выла, но не от боли, – она испугалась летучих мышей, когда они летали над нами. Подобные случаи бывают гораздо реже, чем обыкновенно в этой стране думают. Хотя мы были в тех местностях, где вампиры встречаются очень часто, и много ночей проводили под открытым небом, но никогда они нас не кусали. Кроме того, ранка совсем не опасна, а боль от нее так незначительна, что просыпаются уже тогда, когда летучая мышь сделала свое дело».

Ренгор прибавляет к наблюдениям Азары следующее: «Я исследовал более сотни ран у мулов, лошадей и быков и не мог составить себе ясного понятия о том, каким образом вампиры производят их. Воронкообразная рана имеет около четверти дюйма ширины, иногда несколько более, и от одной до двух линий глубины. Рана никогда не проникает через всю кожу до мускулов; на ней вовсе не заметно следа зубов, как при обыкновенных укусах; напротив того, края раны сильно разрыхлены и распухшие. Поэтому я не думаю, чтобы эти раны у крупного скота возникли посредством укусов, тем более что в таком случае каждое спящее животное непременно бы проснулось и прогнало врага.

Можно предположить, что вампир делает сначала кожу нечувствительной посредством сосания губами, подобно тому как это делается, когда ставят банки, и затем, когда она уже вздуется, прокусывает зубами небольшое отверстие. В это отверстие, как мне кажется, вампир потом всовывает вытягивающийся, приспособленный для сосания язык, вследствие чего и образуется воронкообразное углубление.

Из устройства крыльев очевидно, что летучая мышь не может в одно время и сосать и махать крыльями. Летательная перепонка соединена с ногами до самой ступни, следовательно, для животного невозможно держаться ногами и в то же время двигать ими, чтобы махать крыльями; ему бы тогда пришлось сосать на лету. Я по крайней мере видел, что когда летучие мыши садились на лошадей, то складывали при этом крылья. Для того чтобы легче держаться, они выбирают на теле животного места, покрытые волосами и не очень выпуклые, например, у лошади – шею, загривок и круп, а у мулов – шею и загривок, у быка – лопатку и складки шеи.

Раны эти не опасны; но так как иногда в одну и ту же ночь несколько вампиров сосут кровь из одного животного, и это иногда повторяется несколько ночей кряду, то скотина ослабевает от потери крови, тем более что кроме крови, высосанной вампиром, ее потом вытечет от 2 до 3 унций (около 60-90 граммов) из каждой раны. Нередко также мясные мухи кладут свои яйца в образовавшуюся таким образом рану, отчего она превращается в большую опухоль. О том, что листоносы сосут также и людей, я не могу привести другого примера, кроме того, что рассказывает о себе сам Азара».

«Известные, часто описываемые кровососы, – говорит Бурмейстер, – которым без основания приписали столько дурного, распространены в Бразилии почти повсеместно и едва ли не ежедневно выказывают свое присутствие, кусая верховых и вьючных животных. Они, впрочем, редко приносят настоящий вред или убытки, так как количество крови, высасываемое ими у животных, очень незначительно. Укусы их чаще всего замечаются в холодное время года, когда летучим мышам трудно добыть насекомых, и постоянно на определенных местах, именно там, где волосы животного расходятся во все стороны и летучая мышь легко может проникнуть до голой кожи. Большую часть укусов я находил на загривке, в особенности у тех животных, у которых были на этих местах раны от хомута и сбруи.

Второе любимое место вампиров – это впадина на бедре, около тазовых костей, где волоса расходятся; кусают они также ноги внизу, но очень редко делают укусы под шеей. На голове, на носу и на губах раны встречаются только в исключительных случаях. Пока животное не спит, оно не подпустит к себе летучей мыши; топая ногами, двигая головой, оно всегда прогонит вьющегося около него врага; вампир может спокойно сосать только спящих животных.

Рассказ о том, что листоносы при этом машут крыльями, следует считать басней. Иногда конюхи, осматривающие лошадей, даже схватывают сосущих их летучих мышей: до того эти кровососы бывают увлечены своим делом, что не обращают ни на что внимание. Об укусах людей я не имею точных наблюдений, так как мне не случалось видеть человека, укушенного ими. Трудно с точностью сказать, каким образом кусает летучая мышь. Известно только, что она садится с полураспущенными крыльями, раздвигает слегка волосы, крепко прижимает к коже бородавчатый подбородок и начинает сосать.

Рана имеет вид маленькой, неглубокой ямочки, совершенно не похожей на раны, нанесенные острым орудием. Я думаю, что отверстие делается заметным только тогда, когда летучая мышь уже несколько всосала кожу и прокусила или откусила часть ее двумя острыми верхними резцами, но не клыками, которые для этого вовсе не годятся. Крови после укуса много не вытекает. Узкая высохшая полоска крови – вот все, что замечается впоследствии.

О случаях смерти животных от потери крови я никогда не слышал. Они, без сомнения, несколько ослабевают от часто повторяющихся укусов, в особенности потому, что в холодное время года нигде не найти обильного корма; но умирают такие животные только в том случае, когда хозяин слишком обременит их тяжелым вьюком, так что, по всей вероятности, животное околело бы и без потери крови».