Каждое стадо*, которое, по всем вероятностям, состоит из сильно размножившегося семейства, держится отдельно от других и находится под предводительством старого и опытного самца; самок я никогда в этой роли не видел.
* Обычно мартышки живут семейными группами по 6-30 особей, лишь изредка объединяясь в стаи до 200 животных. Семья может не иметь постоянного участка, а кочевать по «кольцевому маршруту» от одного плодоносящего дерева к другому. Нередко соединяются семейные группы разных видов мартышек, причем пищевая конкуренция бывает не очень велика из-за нюансов диеты каждого вида (скажем, более «листоядный» вид кооперируется с более «плодоядным»). С определенной выгодой для себя мартышки объединяются с птицами-носорогами, хорошо осведомленными о расположении и сроках плодоношения деревьев. На земле мартышки могут кормиться в компании с павианами, бородавочниками, лесными антилопами.
Вожак очень заботится о благосостоянии своих подчиненных, он идет всегда впереди, во время стоянки садится на верхушку дерева и озирается кругом; к воде сходит первый и издает различные звуки для призыва или предупреждения своих спутников. Звуки эти очень разнообразные, и опытный охотник скоро научается распознавать их значение, но описать их чрезвычайно трудно.
Наиболее резким можно считать звук, который я никогда не слышал у обезьян в плену и который, вероятно, издается только вожаком; это очень громкий крик, представляющий нечто среднее между чавканьем и лаем и напоминающий иногда звук раскупориваемой бутылки шампанского. Крик этот, вероятно, выражает полное довольство, так как он издается почти всегда вечером, иногда после заката солнца, когда сытое и усталое стадо отыскало себе дерево для ночлега.
Тогда можно видеть веселых скакунов спокойными: они сидят большей частью на сухих ветвях дерева и при лучах заходящего солнца почесывают друг друга или задумчиво смотрят с вышины на окружающую местность, как будто любуясь ее красотой.
Во время сна мартышки опираются о ствол дерева или толстый сучок, а также прислоняются друг к другу, так что образуют тесную кучу, что, конечно, делается для взаимного согревания. Когда утром довольно свежо, то обезьяны очень долго сохраняют это положение и никак не решаются разойтись. Мне случалось по утрам находить сонные стада в подобной позе; животные сидели так тесно прижавшись друг к другу, что только по числу висящих хвостов можно было догадаться о количестве обезьян.
Мне несколько раз приходилось наблюдать такие исключительные собрания мартышек; туземцам явление это тоже знакомо, и они уверяют, что обезьяны в этих случаях собираются на сходку и о чем-то совещаются, причем отдельные стада собираются издалека; туземцы убеждены, что собрания эти происходят в известном порядке, как у людей.
Иногда число обезьян бывает так велико, что они все не помещаются на одном дереве, а часть их садится на другие, близстоящие деревья. При обыкновенных обстоятельствах стада живут в лесу, каждое отдельно; если же два стада встретятся на каком-нибудь дереве с любимыми плодами, то начинаются ссоры с гневным криком и писком, а затем настоящая драка; при этом, однако, они не забывают во время прыжков и беготни, иногда вися в воздухе в самом опасном положении, срывать и пожирать вкусные плоды, из-за которых началась драка.
Мартышки очень хорошо умеют пользоваться своим длинным хвостом во время бегства или нападения других обезьян: они плашмя прижимают хвост к сучку и таким образом на него опираются или для той же цели обвивают его крупной спиралью кругом ветви. Видно, что употребление хвоста очень важно для этих животных, чтобы крепко держаться на деревьях; однако цепким, как у американских обезьян, этот хвост назвать нельзя.
Мартышки воды не боятся: на берегу моря они во время отлива ловят крабов и ищут раковины, причем волны часто окатывают их, так что животные стряхивают с себя капли, когда вылезут на корни растущих у самого берега деревьев. Жители Куйлу и Баниа единогласно утверждали, что мартышки плавают отлично и что целые стада этих обезьян иногда переплывают широкие реки.
Этим можно объяснить, почему мы не нашли ни одной обезьяны на небольшом лесистом островке реки Куйлу, где за несколько недель перед тем находили их во множестве и удачно за ними охотились.
Кроме человека мартышки, кажется, признают своими врагами только леопардов и крокодилов. Мне случалось видеть отдельно сидящих мартышек, которые не пугались мимо летящих больших орлов. Но все наши ручные обезьяны, кроме молодого гориллы, который попал к нам из лесу еще очень неопытным детенышем, сильно боялись старой леопардовой шкуры, плохо набитой соломой и травой.
К змеям мартышки относятся недоверчиво, но ужаса при виде их не выказывают, а собак вовсе не боятся; мы замечали даже обратное: когда наши храбрые овчарки получали корм и мартышки потихоньку приближались, чтобы участвовать в угощении, то собаки удалялись и издали смотрели, как дерзкие обезьяны выбирали себе самые лакомые кусочки: псы по опыту знали, что с проворными обезьянами им не справиться.
На берегах рек я часто наблюдал следующее: если мартышка висит на конце длинной и гибкой ветки, далеко выдающейся над водой, и другие обезьяны проберутся на ту же ветку, отчего конец ее спустится к самой поверхности воды, то крайняя мартышка вскакивает и спасается на вышележащую часть ветви; боязнью воды этого действия объяснить нельзя, скорее следует думать, что обезьяна опасается крокодила, который, конечно, охотно схватит обезьяну, попавшуюся ему под пасть».
