Семейство гиббоновые ¦стр. 5
Бокк тоже называет сиаманга «ленивым и глупым в неволе; он не обнаруживает забавной живости, свойственной другим обезьянам и, по-видимому, теряет при этом понятливость». Подобным наблюдениям над отдельными животными не следует, однако, придавать слишком общего значения, тем более что другие наблюдатели если и не говорят прямо противоположного, то все же отзываются о наших обезьянах гораздо благосклоннее.
Уэллес выставляет сиаманга в более благоприятном свете. «Я купил, – говорит он, – маленькую длиннорукую обезьяну этого вида, которую туземцы поймали и так крепко связали, что даже поранили ее. Сначала сиаманг был довольно дик и хотел кусаться, но когда мы развязали его и предоставили ему для гимнастических упражнений два шеста под навесом дома, а затем привязали его короткой веревкой к кольцу, свободно двигающемуся по шесту, чтобы он мог ходить и лазать вперед и назад, то он скоро успокоился, принял довольный вид и стал очень проворно прыгать туда и сюда.
Сначала сиаманг выказывал ко мне антипатию, которую я старался устранить тем, что всегда сам кормил его. Но раз во время кормления он так сильно укусил меня, что я вышел из терпения и сильно ударил его. В этом мне пришлось раскаиваться, так как после этого он стал ко мне относиться еще хуже. Моему мальчику-малайцу он позволял играть с собой; этими играми, а также собственными упражнениями, легкостью и ловкостью прыжков он доставлял окружающим большое удовольствие.
Когда я возвратился в Сингапур, сиаманг привлекал общее внимание. Ел он почти все виды фруктов и рис, и я надеялся, что его удастся перевезти в Англию. Но он умер перед самым отъездом»*.
* В неволе гиббоны оказываются довольно смышлены и забавны, у них богатая мимика и голосовые сигналы. Способны использовать орудия – палки, веревки. Эти нежные приматы подвержены инфекционным заболеваниям, хотя могут и играть в открытых вольерах при 15-градусном морозе. Отмечены случаи продолжительности их жизни в неволе до 31 года.
Вместе с тем из-за трудностей в подборе пар разводить гиббонов крайне трудно. Нередко между кандидатами на образование семьи возникает несовместимость, и потомства получить не удается. В природе сокращается ареал и численность большинства гиббонов из-за охоты и вырубки лесов.
Рассказ этот имеет совершенно другой тон, чем рассказ Дювоселя, и притом согласуется с тем, что мы знаем об остальных длинноруких обезьянах. Один хулок, которого Гарлан держал живым пять месяцев, стал менее чем за месяц таким ручным, что гулял, держась одной рукой за руку хозяина, а другой – опираясь о землю.
«На мой зов, – рассказывает Гарлан, – он приходил, садился около меня на стул, чтобы завтракать вместе со мной, и брал с тарелки яйца или крыло курицы, не пачкая скатерти. Он пил также кофе, шоколад, молоко, чай; хотя обыкновенно он пил, погружая в жидкость руку, но, чувствуя сильную жажду, брал сосуд в обе руки и пил из него, как люди. Его любимыми кушаньями были: вареный рис, размоченный в молоке хлеб, бананы, апельсины, сахар и т.п. Бананы он очень любил, но охотно ел и насекомых, отыскивал в доме пауков и ловко ловил правой рукой мух. Подобно индусам, которые избегают есть мясо из-за религиозных побуждений, этот гиббон, по-видимому, тоже питал к нему отвращение».
Вообще гиббонов редко приходится видеть в неволе даже на их родине. Они не могут выносить потерю свободы, страстно стремятся назад в свои леса, к быстрым движениям на свободе, становятся все тише и печальнее и, наконец, умирают.
|