Видеть спокойное шествие орангутана через лес составляет редкое и поразительное зрелище. Он идет осторожно, в согнутом положении вследствие значительной длины рук и относительной короткости задних конечностей и двигается так же, как и все сродные ему обезьяны: ходит не на подошвах, а на кулаках.
По-видимому, он всегда выбирает такие деревья, ветви которых сплетены с ветвями близстоящих. Протягивает длинную руку, если близко, хватает намеченные ветви обеими руками, пробует их крепость и затем осторожно перебирается на ближайший сук, по которому и продолжает идти. Он никогда не скачет и не прыгает, по-видимому, никогда также и не спешит, но, тем не менее, подвигается вперед так быстро, что бегущий по земле человек его не перегонит»*.
* Орангутан – медленный брахиатор, попеременно находящий точки опоры всеми четырьмя конечностями. К нему в наибольшей степени подходит определение «четверорукий». По земле орангутан ходит, опираясь на внешние стороны полусжатых стоп и почти не использует опору на кулаки рук, что характерно для шимпанзе и горилл.
В другом месте Уэллес замечает, что в продолжение часа орангутан свободно проходит пространство в 5-6 английских миль.
Длинные и сильные руки оказывают ему большую пользу, они дают возможность легко взбираться на самые высокие деревья, чтобы обрывать плоды и молодые листья с гибких ветвей, которые не могут выдержать его тяжести, также набирать листья и сучья, чтобы сделать себе гнездо.
Подобного рода гнездо орангутан устраивает почти каждую ночь для сна, но обыкновенно он складывает его на небольшом дереве не выше 5-15 м над землей, вероятно, потому, что здесь его меньше беспокоит ветер. Рассказывают, будто орангутан должен строить себе каждую ночь новое гнездо, но это представляется мне маловероятным, потому что в таком случае приходилось бы чаще встречать следы гнезд, чем это бывает на самом деле.
Даяки говорят, что во время ненастья обезьяна укрывается листьями пандала и большими папоротниками. Это, может быть, и привело к предположению, что обезьяна строит себе на деревьях нечто вроде хижины*.
* Орангутан каждый вечер строит новое гнездо, заламывая и укладывая ветки вокруг основной развилки и накрывая сооружение для мягкости лианами и листьями. Весь процесс занимает несколько минут.
Орангутан оставляет свое ложе только тогда, когда солнце стоит уже высоко и роса на листьях успела высохнуть. Середину дня он употребляет на то, чтобы есть, но редко возвращается в течение двух дней к одному и тому же дереву.
Насколько я мог убедиться на опыте, он питается почти исключительно плодами и иногда листьями, почками и молодыми побегами. Незрелые плоды предпочитает зрелым, ест также очень кислые или очень горькие; в особенности ему доставляет удовольствие большая мясистая красная семенная оболочка одного тамошнего плода. Только иногда он лакомится маленькими семенами больших плодов, но опустошает и разоряет кругом гораздо больше, так что под деревьями, на которых он ел, всегда находится масса остатков. В высшей степени любит дурианы и уничтожает этот драгоценный плод в большом количестве, но никогда не решается переходить просеки, чтобы добыть его.
Орангутан крайне редко спускается на землю, вероятно, только тогда, когда, понуждаемый голодом, ищет на берегу сочные побеги или когда во время очень сухой погоды идет за водой, которую обыкновенно находит в достаточном количестве в углублениях листьев. Только однажды я видел двух полувзрослых орангутанов на земле в сухой норе. Они играли вместе, становились прямо и охватывали друг друга руками.
Никогда обезьяна этой породы не стоит на задних лапах, разве только тогда, когда держится руками за ветви или когда на нее нападают и она собирается защищаться. Рисунки, на которых ее изображают ходящей с палкой, неверны и основаны на вымысле.
Человека орангутан, по-видимому, не очень боится. Те из обезьян этой породы, которых я наблюдал, смотрели на меня несколько минут широко раскрытыми глазами и затем медленно удалялись к соседнему дереву. Завидя одного из орангутанов, я часто должен был отойти за тысячу и более шагов, чтобы взять ружье, при возвращении почти всегда находил его на том же дереве или недалеко. Никогда не видел вместе двух совершенно взрослых животных, но почти всегда встречал самцов, равно как и самок, в сопровождении полувзрослых детенышей.
Даяки рассказывают, что орангутан почти никогда не подвергается нападениям со стороны зверей в лесу, за исключением только весьма редких случаев. Все предводители даяков, проведшие жизнь в местах, где часто водится орангутан, уверяли меня, что никакое животное не обладает достаточной силой, чтобы его убить, и единственное существо, с которым он вступает в борьбу, – это крокодил.
Когда орангутан не находит в джунглях достаточно плодов, то отправляется на берег реки за растущими около воды молодыми побегами и плодами. Здесь и случается, что крокодил старается схватить его, но орангутан прыгает на него, бьет руками и ногами, рвет на части и убивает. Рассказчик прибавлял при этом, что раз он сам был свидетелем такой борьбы, и уверял, что обезьяна всегда остается победителем.
Другой предводитель рассказал мне следующее: «Орангутан не имеет врагов, потому что ни одно животное не осмеливается нападать на него, исключая крокодила и тигровую змею. Он убивает крокодила благодаря своей чрезмерной силе, причем становится на него, разрывает его челюсти и перегрызает горло. Если тигровая змея нападает на орангутана, он обхватывает ее руками, кусает и быстро убивает. Он очень силен. В джунглях нет другого животного, которое было бы столь же сильно, как он.
