Из всех сведений, доставленных прежними путешественниками, больше всего, по-видимому, можно положиться на сведения, добытые Ридом. «Путешествуя в стране горилл, – говорит он, – я осведомлялся в каждом селении, где останавливался на ночлег, о том, не окажется ли там африканца, которому случалось убить гориллу. Если на мое счастье таковой находился, его приводили ко мне, и я, через переводчика, расспрашивал о нравах и привычках этих обезьян. Подобному плану следовал я, находясь среди белингов на реке Муни, среди шикенов на реке Габун и среди коммов на Фернандовац. Те же вопросы я предлагал и невольникам, уроженцам Центральной Африки, которые находились при своих хозяевах в качестве охотников.

Сравнив все полученные сведения, я удержал лишь то, что подтверждалось одинаковыми показаниями охотников этих трех различных районов Центральной Африки. В то время как шимпанзе живет вблизи небольших степей, горилла, по-видимому, любит полумрак густых лесов. Бегает на четвереньках, и самца можно встретить иногда одного, а иногда в сопровождении самки и детеныша. Он срывает с деревьев ветви и листья, находящиеся над землей, на доступной ему высоте. Иногда влезает на дерево, чтобы полакомиться плодами.

Есть трава, растущая на сырой, покрытой кустарником почве, которую горилла любит до того, что можно почти наверное рассчитывать встретить ее в местности, где попадается это растение. По утрам и вечерам посещает плантации, поедает бананы, сахарный тростник и издает при этом жалобный крик. Ночлег устраивает на деревьях.

Когда самка беременна, самец строит на высоте 5-8 метров над землей гнездо, то есть простое логовище из сухих прутьев и ветвей, которые натаскивает руками. Здесь самка производит на свет детеныша, после чего покидает гнездо. Во время течки самцы ведут борьбу за обладание самками. Свидетель, заслуживающий доверия, видел двух из них в бою, один был гораздо больше другого и убил меньшего.

Из этого следует заключить, что гориллы, подобно другим зверям, ведущим борьбу за обладание самками, живут в многобрачии. Обыкновенный крик гориллы жалобен. В ярости издает резкий, хриплый лай, похожий на рев тигра.

Благодаря склонности африканцев все преувеличивать я вначале наслушался самых разнообразных рассказов про дикость гориллы. Однако когда расспросил настоящих охотников, то нашел, насколько мог судить, что они, как все отважные люди, скромны и скорее молчаливы, чем болтливы. То, что они сообщали о дикости этих обезьян, не совсем согласуется с рассказами Саважа и Форда. Они отрицают факт, что горилла, не будучи раздражена человеком, нападает на него. «Не трогайте ее, – говорят они, – и она вас не тронет».

Если же неожиданно потревожить ее во время еды или сна, она круто оборачивается, устремляет пристальный взор на человека и испускает негодующий, жалобный крик. Если ружье охотника дает осечку или обезьяна будет только ранена, то случается, что она бросается в бегство; иногда, однако, с яростью во взоре, с отвисшей губой и приподнявшимся пучком волос на голове кидается на противника. Горилла, по-видимому, не отличается проворством, так как охотники зачастую убегают от нее. Нападает она всегда на четвереньках, хватает досадивший ей предмет, подносит ко рту и кусает его.

Распространенный повсюду рассказ о том, что горилла в состоянии прокусить дуло ружья, не представляет ничего удивительного, так как всякое большое животное, имеющее крепкие челюсти, может сплющить зубами дешевые бирмингемские ружья. Я слышал с различных сторон, что горилла убивала людей, но всегда оказывалось, что рассказы эти основаны на преданиях.

Охотник, служивший мне проводником, был однажды ранен гориллой. Рука его была совершенно искалечена, и на кисти еще виднелись следы зубов гориллы. Я попросил его с точностью представить мне, как нападает горилла. Я изображал охотника, он – гориллу. Он присел, а я сделал вид, что хочу стрелять в него. Тогда он на четвереньках подбежал ко мне, схватил мою руку у кисти, поднес ко рту, укусил ее и убежал. «Вот как сделала горилла со мной», – сказал он.

При содействии таких простых свидетелей лучше всего можно добиться истины среди африканцев. В общем леопарда считают за более свирепое и более опасное животное, чем гориллу. Но ведь, с другой стороны, и шимпанзе бросается на человека, когда тот нападает на него; то же делает и орангутан, так же поступают наконец все животные, начиная со слона и кончая насекомыми.

Итак, я не имею никакого основания предположить, что горилла более свирепа и более склонна нападать на человека, нежели другие звери, которые, подобно нашей обезьяне, осмотрительны и трусливы и умеют пользоваться своим прекрасным чутьем и слухом, чтобы уйти от преследований человека*.

* Горилла гораздо менее агрессивна, чем шимпанзе. Для нее скорее характерна «демонстрация агрессии» – громкий рев, гулкие барабанные удары кулаками по собственной груди, швыряние сучьев, внезапные наскоки с оскаленной пастью. Обычно противник убегает, но испуганный «чудовищем» человек, у которого не выдерживают нервы, может ранить животное копьем или пулей во время одной из ложных атак. Подранок же действительно становится смертельно опасным. Спровоцировать «настоящее» нападение самца гориллы может также пристальный взгляд «глаза в глаза», воспринимающийся приматами как вызов доминантному положению, либо неожиданное появление в непосредственной близости от самок или детенышей, что квалифицируется вожаком как угроза собственной семье. В остальном же огромная обезьяна удивительно миролюбива. Фактически, кроме человека, горилла не имеет врагов.