Захваченные молодыми и хорошо воспитанные, волки становятся совсем ручными и выказывают большую привязанность к своему хозяину. Кювье рассказывает про одного волка, который был воспитан как собака и подарен новому хозяину уже взрослым зверем. Несколько недель кряду волк был безутешен, почти ничего не ел и относился совершенно равнодушно к своим сторожам. Наконец он почувствовал привязанность к тем из них, которые входили в его клетку и с ним занимались; по-видимому, волк забыл своего старого хозяина.

Однако, когда хозяин вернулся в Париж после восемнадцатимесячного отсутствия, волк узнал его голос среди голосов многих других людей и, выпущенный на свободу, неистово выказывал свою радость. Затем его снова разлучили с хозяином, и, как и в первый раз, волк был очень печален.

Три года спустя хозяин вновь вернулся в Париж. Это было вечером, и волк сидел в клетке, откуда не мог видеть, что происходит в соседнем помещении, но как только услыхал голос своего хозяина, начал жалобно выть. Когда его выпустили из клетки, он бросился к своему другу, положил передние лапы на его плечи, начал лизать ему лицо и пытался кусать сторожей, которые хотели снова запереть его в клетку. Когда воспитатель удалился, волк захворал и отказывался от пищи. Выздоровление продолжалось очень медленно, и после этого чужому было всегда опасно к нему приближаться.

Мои собственные наблюдения над волками, которых я сам воспитывал или о которых слыхал, подтверждают вышеприведенные рассказы. Один из волков Бреславского зоологического сада был таким же ручным, как собака; самым любезным образом он здоровался с директором этого учреждения Шлегелем, лизал ему руку, которую тот безбоязненно просовывал в клетку, и относился дружелюбно ко всем знакомым.

Другой волк, который жил в этой же клетке, относился к Шлегелю очень странно: по его приказанию он высовывал хвост наружу, но ворчал и сердился, когда хвост трогали; при этом он лязгал зубами, но звук этот не походил на пистолетный выстрел, как желает убедить своих доверчивых читателей немецкий писатель Мариус. Гнев этого волка был притворный: он яростно бросался на товарища, когда того ласкал Шлегель, и демонстративно высовывал свой хвост из клетки, чтобы быть замеченным, из чего видно, что он скорее готов был перенести дерганье хвоста, чем остаться незамеченным.

Можно с уверенностью сказать, что волк способен к воспитанию и легко становится ручным, если за ним ухаживают люди без предубеждений. Тот, кто умеет с ним обращаться, может из него сделать животное, очень близкое к домашней собаке. Но при этом необходимо иметь в виду, что к дикому животному в период воспитания следует относиться иначе, чем к домашнему, которое с незапамятных времен находится в зависимости от человека.

«Хотя волк, – пишет Геснер, – и приносит некоторую пользу, когда его убивают или ловят, но вред от живого волка для людей и скота гораздо больше этой пользы, и поэтому когда найдут его след, то все мужчины преследуют его до тех пор, пока не поймают или не убьют каким-нибудь способом – капканом, ловушками, ядом, огнестрельным оружием и т. п.». То, что Геснер коротко и просто сказал более трехсот лет назад, остается верным и до сих пор.

«С волками и медведями никто не должен заключать мира» – так гласит древний закон Карла Великого, переведен на немецкий язык в сборнике, называемом «Sachsenspiegel». Там же говорится: «Кто держит у себя злую собаку или ручного волка, оленя или медведя, тот должен платить за вред, причиняемый этими животными».

Для истребления волков годны все средства: порох и свинец, точно так же как и коварно отравленная приманка, силки и ловушки. Большинство волков умирают от стрихнина. Когда зимой пищи волкам не хватает, им приготовляют отравленную приманку*.

* Подобное отношение не могло не сказаться: популяции волка очень сильно пострадали, особенно в Западной Европе и Северной Америке, где ряд подвидов оказался под угрозой исчезновения. По-видимому, многочислен волк в настоящее время только в России и некоторых соседних странах.

В густонаселенных странах для охоты на волков собирается обычно очень много народу. Целые волости иногда поднимаются, когда найдут след волка. Швейцарская хроника повествует: «Как только заметят волка, все должны подняться, и целая область должна участвовать в охоте на него до тех пор, пока его не убьют или не прогонят». Каждый человек, способный носить оружие, был обязан принимать участие в этой охоте, и большинство исполняли эту обязанность с большой готовностью.

В больших лесах Польши, Познани, восточной Пруссии и Литвы прорублены ради охоты на волка широкие просеки и весь лес разделен таким образом на четырехугольники. На трех сторонах такого четырехугольника, где предполагают присутствие волка, становятся охотники с ружьями, а на четвертую сторону посылаются загонщики. Волк появляется обыкновенно довольно быстро, тотчас после первого шума, и, не торопясь, бежит к охотникам, где его встречают выстрелами. На такой охоте только отличные стрелки стреляют пулями, большинство же заряжают свои двустволки очень крупной дробью или картечью.