Мне случилось раз в Кроации присутствовать на охоте за волками, и я должен сказать, что зрелище было великолепное, но результат довольно плохой. Созвав жителей многих деревень, собрали их около леса, где должна была проходить охота. Загонщиков набралось несколько сот, и они под предводительством лесничих того помещика, который устраивал охоту, был и расставлены вокруг леса огромной цепью, составлявшей около двух верст в длину. Против них на дороге была установлена цепь стрелков.
Три выстрела послужили загонщикам сигналом для начала охоты, и сразу поднялся шум. Загонщики подвигались к нам с криками, они свистели в дудки и били в барабаны, что придавало охоте особую оригинальность – казалось, целый полк идет на штурм. Вскоре я услышал шаги приближающегося ко мне животного, но это оказалась лисица, а не волк. Лишь один волк был убит, трое других прорвались сквозь цепь загонщиков, а четвертый был только ранен. Убитому волку связали лапы ивовыми прутьями, повесили на большую жердь и торжественно понесли в деревню.
Совершенно иначе охотятся жители русских степей. Они редко употребляют огнестрельное оружие. Там верхом гонятся за волком до тех пор, пока он не выбьется из сил, и тогда убивают. Уже через несколько часов он начинает уставать и на согнутых задних лапах возвращается к своим преследователям, которые слезают с лошадей и убивают его дубиной или суют ему в пасть какую-нибудь тряпку или старую шляпу, хватают за загривок, связывают и привозят живым домой.
Коль рассказывает, что пастухи при табунах лошадей очень искусны в подобной охоте. Они бывают вооружены только палкой с железным набалдашником, которую очень ловко кидают в волка на всем скаку, при этом почти всегда попадают в цель, и волк часто валится от одного удара.
Лапландцы охотятся на волка очень оригинальным образом. Летом и среди зимы их северные олени часто подвергаются нападениям волков, и лапландцы почти ничего не могут с этим поделать; хотя у них есть ружья и они умеют с ними хорошо обращаться, но охота с ружьем им не так нравится, как та, которую мы сейчас опишем.
Как только выпадет первый снег и на нем еще не успеет образоваться твердая корка, которая зимой выдерживает волка, лапландцы начинают готовиться к охоте. Единственным оружием им служит длинная палка, к концу которой приделан острый нож, так что орудие это похоже на копье. На ноги лапландцы надевают длинные лыжи, с помощью которых быстро двигаются по снегу.
Тогда они отыскивают волка и преследуют его; он быстро бежать не может, так как до живота проваливается в снег и скоро устает, поэтому на лыжах его догнать нетрудно. Лапландцы все более и более к нему приближаются, и если преследование происходит в безлесной равнине, то волк погиб. Нож, привязанный к палке, обыкновенно покрывают роговыми ножнами, которые, однако, сидят так слабо, что падают от одного удара по шкуре волка; тогда на хищника начинают сыпаться удары острием ножа, пока он не протянет ноги. Большинство волчьих шкур, которые привозят из Норвегии, добыты лапландцами именно этим способом.
В Юрских горах кантона Ваад в Швейцарии существует, по словам Чуди, особое общество для волчьей охоты, которое имеет своих чиновников, заседания и особые суды. Трубный звук извещает об убиении волка; на деньги, полученные от продажи его шкуры, устраивается большой праздник, на котором не подчинившиеся приказу начальники пьют в наказание одну воду и опутываются соломенными цепями. Так как членом общества может стать только тот, кто присутствовал на трех удачных охотах на волков, то отцы часто берут с собой маленьких детей и держат их во время охоты на руках.
Волчьи шкуры пользуются большим спросом, из них, как известно, изготавливают ковры и полости*. Самые большие и лучшие волчьи меха добывают на Скандинавском полуострове, в северной России (в Сибири) и северном Китае, и за них в Германии платят 10-25 марок. Шкуры из других стран стоят гораздо дешевле, 3-8 марок. Из Сибири привозят ежегодно в Европу 20-25 тысяч шкур.
Кроме того, многие правительства платят премию за убитого волка, не обращая внимания на то, застрелен он, отравлен или пойман в ловушку. Из кожи волка в некоторых странах шьют перчатки и барабаны. Мясо волка, которое не едят даже собаки, употребляется, однако, как говорят, в пищу калмыками и тунгусами.
* Истинная польза от волка состоит не в том, чтобы обеспечивать охотников шкурами. Волк – самый крупный хищник в европейских лесах, не считая медведя, и именно он обеспечивает регулирование численности крупных копытных и выбраковку из их стад больных или увечных особей. Из-за снижения численности волка во многих местах косули и лоси размножаются с такой скоростью, что уничтожают на больших площадях подлесок, а зимой погибают от бескормицы.
В Испании, где шкура волка не имеет большой цены, охотники получают выгоду от убитого волка другим способом. Охотник кладет убитого волка на мула и отправляется с ним из села в село, сначала к владельцам больших стад; когда нужно, с волка сдирают шкуру и делают из нее чучело, которое показывают в каждой деревне, к немалому удовольствию молодого поколения. Владельцы больших стад платят иногда крупные суммы за убитого зверя, и, таким образом, может случиться, что охотник, при хороших условиях, за показ убитого волка получит довольно много денег.
Североамериканский волк* похож во всем на своего восточного родича: он так же силен, нахален и осторожен, как и восточный, и ведет себя вообще как наш волк.
* Североамериканские волки относятся к тому же биологическому виду, что и евразийские. Они более разнообразны по окрасу меха и в среднем крупнее европейских сородичей. Кроме того, на юге США живет особый близкий вид – рыжий волк (Canis rufus), более мелкий и легче сложенный. Этот вид в настоящее бремя находится под угрозой исчезновения.
По Ломеру, дороже всего ценятся волчьи шкуры из Лабрадора – черные, черно-бурые и чисто белые; они стоят в Германии 60-100 марок, обычные серые – 20-25 марок. Шкуры из области Гудзонова залива – 10-25 марок. Ежегодно продается от 10 до 15 тысяч шкур американского волка, но в это число входят и шкуры других видов волков.