Исследователю нередко удается наблюдать играющее семейство. Когда лисята немного подрастут, они любят в хорошую погоду утром и вечером лежать у входа в нору и поджидать здесь возвращения матери; если она задерживается, детки начинают лаять и этим, конечно, выдают охотникам свое присутствие. В конце июля юные лисички уже принимают участие в материнской охоте, а иногда и самостоятельно отправляются на ловлю зайчат, маленьких мышей, птичек или чего-нибудь другого, не пренебрегая и жуками.
В конце июля детеныши совсем покидают нору и отправляются вместе с матерью на хлебные поля, которые сулят им богатую добычу и обеспечивают полнейшую безопасность. Когда жатва опустошит поля, они перебираются в густые кустарники, в степи, в тростниковые чащи и упражняются здесь уже в настоящих разбоях; поздней осенью они, наконец, окончательно отделяются от матери и начинают самостоятельную жизнь.
Пока жива самка, самец нисколько не тревожится об участи своих детенышей, происхождение которых, принимая во внимание полигамию, господствующую в их роде, он не может приписать исключительно себе. В то время как самка всецело поглощена заботами о прокормлении своего многочисленного потомства и доходит до безрассудной наглости, нападая среди белого дня на глазах взбешенного хозяина на мирно плавающих в пруду уток, вырывая из-под носа собаки куропатку или из-под самого дула охотничьего ружья преследуемого зайца или же выкрадывая в присутствии матери молодую косулю, – в это время самец преспокойно рыскает по лесам и полям и только тогда, по свидетельству Адольфа Мюллера, появляется у норы, когда устроенная там самкой бойня слишком уж соблазнительно дразнит его обоняние запахами лакомых яств, которые он без всякой церемонии крадет.
Таким образом, о помощи его в хлопотливом деле воспитания детенышей и речи быть не может, если не считать игр с малышами, которые он иногда затевает, пребывая в хорошем расположении духа. Напротив, другие наблюдения, в достоверности которых нельзя сомневаться, указывают, что лисица-самец так же заботливо относится к осиротелым детенышам, как и самка, и, услышав жалобный лай голодных лисят, заботливо приносит им пищу*.
* Лисица-самка спаривается во время течки иногда с несколькими самцами, но далее на период выращивания потомства устанавливает партнерские отношения с одним из них. Самец, по-видимому, принимает такое же участие в добывании пищи для потомства, но внутрь логова не допускается.
Пойманные молодыми, лисички легко поддаются воспитанию, так как довольствуются обычным кормом щенят и охотно принимают покровительство добродушной суки, которая спокойно подпускает их к своим соскам. Если с ними часто заниматься, то они скоро приручаются и забавляют людей своей ловкостью и подвижностью.
Охотники ненавидят лисицу и преследуют ее круглый год; она не знает отдыха, так как ей не приходится рассчитывать на пощаду. Ее убивают из ружья, ставят капканы, раскладывают отравленные приманки, выкапывают из скрытых нор и бьют дубинами, травят собаками – одним словом, стараются извести любыми способами. Все охотники почему-то считают, что лисица принадлежит к самым вредным животным земного шара и потому должна быть стерта с лица земли со всем своим потомством. Вследствие этого самый честный охотник не остановится ни перед какими средствами, как бы отвратительны они ни были в принципе, если дело идет об истреблении лисицы.
С точки зрения охотников, для которых леса и поля представляют собой интерес исключительно благодаря находящейся там дичи, такое бесчеловечное преследование лисицы находит полное оправдание; с более же широкой точки зрения дело выглядит совсем по-другому. Так как леса и поля предназначены и поддерживаются не для одних косуль, зайцев, тетеревов, рябчиков, куропаток и фазанов, но служат различным более важным целям, то вследствие этого лесоводам и агрономам должно быть вменено в обязанность по мере возможности удалять в своих округах все, что способствует уменьшению их продуктивности и вообще приносит какой-нибудь вред.
Никто, конечно, не станет серьезно утверждать, что один из названных видов дичи, населяющей наши поля и леса, мог бы приносить пользу; напротив, все они без исключения причисляются к вредным животным. Правда, этот вред можно извинить им, не обратить на него должного внимания, но отрицать его ни в коем случае нельзя. К тому же причиняемый лисицей ущерб весьма незначителен; несравненно выше следует ставить ее заслуги по истреблению мышей. Эти в высшей степени вредные грызуны служат, как уже раньше было замечено, ее главной пищей: она ловит их не только для питания, что ограничивалось бы лишь 20-30 штуками в день, вполне достаточными ей на обед, но больше для своего удовольствия, причем до смерти загрызает их и бросает. Польза ее в этом случае неоспорима.
Я бы слишком удалился от своего рассказа, если бы стал оправдывать лисицу во всех тех прегрешениях, в которых ее часто обвиняют, так как знаю очень хорошо, что она не щадит ни одного слабого существа, съедает многих полезных птиц, грабит их гнезда, душит домашних птиц, подобно кунице, и учиняет много других бесчинств, но все это вполне искупается приносимой ею пользой. В охотничьем районе она бывает действительно вредна, но в лесах, на нивах и полях приносит больше пользы, чем вреда; поэтому понятно, что охотник ненавидит ее и преследует, а сельский хозяин заступается за нее.
Охота на лисиц доставляет охотнику необыкновенное удовольствие. Чаще всего травят лисиц, делая на них облаву, или стреляют в них на стойке, приманивая подражанием голосу молодого зайца или мыши, или убивают в светлые лунные ночи из засады, выставляя в качестве приманки падаль.
«Известно, – замечает Гомейер, – что в экипаже к ней можно подъехать настолько близко, что позволяет успешно натравить на нее борзых собак; но случаи, когда ее убивают прямо из саней, бывают очень редки и поэтому интересны. Лисицу объезжают сначала широкими, а потом все более и более сужающимися кругами; хитрый разбойник ложится, наконец, плашмя на землю и подпускает к себе на ружейный выстрел в надежде, что его не увидят.
Мне лично удалось однажды убить лисицу при таких же обстоятельствах; она была уже ранена, но все-таки отлично могла бежать; я объехал ее в санях во второй раз; она легла тогда на землю и лежала так долго, что я мог зарядить ружье и убить ее». Охотятся также на лисицу в лесу с собаками, причем обходятся вообще без загонщиков, а на главные тропинки ставят хороших стрелков.
Живьем лисицу ловят всевозможного рода ловушками, но чаще всего – в железные капканы, быстро захлопывающиеся, как только зверь схватит висящий кусок приманки. Уже за несколько дней перед тем, как ставить капкан, нужно класть на определенное место приманку, чтобы приучить лисицу к этому. Если она в продолжение нескольких ночей брала приманку, то капкан можно ставить, вычистив его предварительно и смазав чем-нибудь, обладающим соблазнительным для лисиц запахом; у капкана кладут свежую приманку и старательно закрывают его, а рядом подвешивают куски приманки.
