Медведь – самый неуклюжий и косолапый хищник Европы и, как большая часть его ближайших родичей, неловкое и глуповатое животное. Однако неловкость его движений больше кажущаяся, чем действительная. Он иноходец, следовательно, при ходьбе и беге становится одновременно то на обе правые, то на обе левые лапы, поэтому все время тяжело переваливается из стороны в сторону; при ускоренном беге пускается в очень быстрый галоп, легко догоняет человека и во многих случаях выказывает проворство и ловкость, которые в нем едва ли можно было подозревать.

В гору бежит еще быстрее, чем на ровном месте, чему способствует длина его задних ног; с горы он может спускаться только медленно, так как иначе легко перекувыркнулся бы через голову. Кроме того, он отлично плавает и искусно лазает; впрочем, в старости, когда становится очень жирным и тяжелым, избегает лазания по деревьям, особенно если ствол их гладкий и не имеет сучьев. Огромная сила и крепкие когти облегчают медведю лазанье: он может влезть даже на очень крутые склоны скал. Из пяти чувств у него лучше всего развиты обоняние и слух; зрение, напротив, довольно плохое; вкус, кажется, очень хорошо развит.

Кременц представил нам многие наблюдения, касающиеся тонкости чувств медведя. По его словам, медведь слышит в лесу при тихой погоде щелканье курка на расстоянии 70 шагов, треск ломающегося под ногами хвороста в палец толщиной за 135 и довольно тихий свист за 60 шагов. Медведь, лежавший в зимней берлоге, выглянул из своего убежища при приближении охотников уже за 210 шагов, хотя к нему подходили очень осторожно, на лыжах и против ветра. Ручные медведи этого наблюдателя узнавали своего хозяина за 50-70 шагов; но на 80-100 шагов их зрения уже не хватало; хлеб, намазанный медом, чуяли они в траве за 30 шагов, а когда это лакомство было спрятано в кротовой норе – за 20 шагов.

О характере медведя издавна получают самые благоприятные отзывы. «Ни одно хищное животное, – говорит Чуди, – не бывает таким забавным, таким добродушно веселым и любезным, как наш добрый мишка. У него честный, открытый характер, без коварства и фальши. Способность лукавить и хитрить у него весьма мало развита. Всего того, что лисица старается достигнуть умом, орел – стремительностью, медведь добивается прямой, открытой силой. Он не подстерегает долго добычу, не старается обойти охотника или напасть на него сзади, не пускает тотчас в ход свои страшные зубы, которыми может все легко разгрызть, но старается задушить свою добычу сильными лапами и кусает только в крайнем случае, не выказывая при этом большой кровожадности, так как вообще, будучи довольно кроткого нрава, охотно поедает растительную пищу.

Внешний вид его более благороден, внушает доверие и более дружелюбен, чем внешний вид волка. Он не пожирает трупы людей, не ест себе подобных, не бродит ночью по деревне в надежде схватить и утащить ребенка, но остается в лесу, где охотится, не принося вреда человеку. Бытует весьма неверное представление и относительно его предполагаемой медлительности: во время опасности он приходит в бешенство и становится очень ловок и подвижен».

Я не могу согласиться с этой характеристикой. Медведь может, конечно, казаться смешным, но он вовсе не добродушен и не любезен: храбрость демонстрирует только тогда, когда нет другого средства к спасению; он скупо одарен умственными способностями, довольно глуп, равнодушен и ленив. Его добродушие обусловливается скорее неумением добывать добычу, а смешным он кажется нам из-за своей наружности. Кошка смела, собака смышлена, медведь же глуп, груб и неуклюж. Его зубы приспособлены не только для поедания мясной пищи, поэтому он редко нападает на животных.

Осторожный наблюдатель не должен упускать из виду, что не только отдельные экземпляры, но и большинство населяющих различные местности медведей могут обладать совершенно различными свойствами в зависимости от того, какие обстоятельства влияют на его нрав и образ жизни. Это подтверждается как отдельными случаями, так и многочисленными опытами.

Недавно старший лесничий Кременц издал весьма поучительное сочинение, в котором описал плоды своих многолетних наблюдений над медведями, живущими в болотах около местечка Ракитно в Киевской губернии, причем он подчеркивает, что его наблюдения не могут служить полной характеристикой всех медведей, живущих в разных местностях. «Вообще, – говорит Кременц, – медведя нельзя назвать жестоким или кровожадным. Если бы он был кровожаден, то имел бы возможность демонстрировать это ежедневно то тем, то другим способом, и тогда при его необыкновенной физической силе пришлось бы, вероятно, принимать гораздо более энергичные меры для его преследования.

Мне ни разу не случалось видеть, чтобы медведь во время своих странствований и встреч с человеком сам напал на него. Напротив того, в подобных случаях он спешит обратиться в бегство или, сознавая свою силу, не обращает внимания на жалкое существо и выражает свое неудовольствие при встрече с ним притворным наступлением, сопровождаемым отрывистыми ворчливыми звуками. По своей натуре медведь скорее добродушен, хотя ему все-таки вполне доверять нельзя; он особенно не любит, чтобы его дразнили или внезапно нарушали его покой.